Эромахия. Демоны Игмора. Виктор Ночкин
городишко, тот самый, куда Игмор возил сына к портному. В здешнем нищем краю Трибур с его рынком и ежегодной ярмаркой считался самым доходным леном, владение им делало Лоренетов первыми среди местных дворян. Удвин дал барону ряд советов и обещал содействие, если дойдет до открытого конфликта. Разумеется, взамен Фэдмар посулил, что поделится доходами с города.
Отфрид внимательно следил за дядей и в конце концов пришел к выводу, что тот лишь притворяется хладнокровным созерцателем, а на самом-то деле так же алчен, как и отец. Просто ему не хватает отцовского задора и упрямства. Возможно, виной всему телесная слабость? Время от времени дядю одолевал кашель – Удвин бледнел, покрывался испариной и прижимал к губам платок. Хотя Эрлайл старался скрыть, насколько возможно, свой недуг, видно было – он очень нездоров.
Когда дядя Удвин собрался уезжать, Фэдмар вышел проводить гостя во двор замка. Напоследок кузены обнялись, барон дал знак опустить мост и взошел на стену – поглядеть, как отъезжает гость. Отфрид следовал за отцом. Облачко пыли, похожее на клок серой ваты, медленно удалялось по петляющей среди полей дороге. Барон бросил:
– Наш единственный родич.
– А почему?
– Так уж вышло. Когда-то давно твою пра-пра-пра… не помню в какой степени прабабку выдали за Эрлайла. Баронессы Игмор не живут долго – старинное проклятие тяготеет над нашим родом. И рожают наши жены мальчишек. Единственный раз родилась девочка – ее и выдали за Эрлайла. С тех пор Игморы берут жен только из этого, родственного, семейства. Вроде бы таким образом удается ослабить действие древней напасти, фамильного проклятия, тяготеющего над нашим домом. В общем, мы в родстве с Эрлайлами и более ни с кем. Не знаю, верить ли в проклятие, но и твоя мать умерла молодой… Да…
– Ты любил ее? – Отфрид осмелился задать вопрос, который постоянно его мучил.
– Она была хорошей женой, – вздохнув, сказал Фэдмар, – и хорошей баронессой Игмор. Все-таки Эрлайлы понимают, что это значит – принадлежать к нашему клану. Есть в них такое… достоинство.
– Но все же? Любил?
– Игморы никого не любят, сынок. – Барон положил руку на рыжие кудри Отфрида, но быстро убрал ладонь. – Помнишь наш девиз? «Я выше всех!» Мы никого не любим и никого не боимся.
– Но отец, я ведь люблю тебя… – робко протянул Отфрид.
Барон не ответил, запустил пятерню в бороду и склонил голову.
– Если тебя интересует история рода, – переменил он тему, – я покажу тебе пару книг. Полистай – может, отыщешь кое-какие ответы.
Прах, поднятый копытами коней Эрлайла и оруженосца, осел, всадники пропали вдали. Барон, тяжело вздыхая и поглаживая бороду, повел сына в комнатушку, служившую библиотекой. Там на покрытых пылью полках стояло два десятка книг. По виду переплетов легко было заключить: библиотекой давно не пользовались. Больше паутины, чем здесь, Отфрид видел лишь в замковой часовне.
Фэдмар провел толстым пальцем по корешкам, посыпалась пыль. Наконец барон выбрал одну книгу, отряхнул и сунул под мышку.
– Эту тебе читать