Север и юг. Элизабет Гаскелл
от дамских угодников, папа. Но поскольку мистер Торнтон ценит вас и является вашим другом…
– Единственным в Милтоне, – вставила миссис Хейл.
– …мы примем его, как желанного гостя, и угостим чем-нибудь вкусненьким. Диксон будет польщена, если мы попросим ее сделать кокосовые пирожные. А я пока поглажу ваши чепчики, мама.
Этим утром Маргарет хотела, чтобы мистер Торнтон уехал куда-нибудь далеко-далеко. Она запланировала для себя другие занятия: написать письмо Эдит, почитать Данте, сходить в гости к Хиггинсам. Вместо этого она гладила, выслушивала жалобы Диксон и надеялась, что, проявив к последней симпатию, защитит свою мать от груза печали старой служанки. Время от времени она напоминала себе об уважении, с которым ее отец относился к мистеру Торнтону. От подавленного раздражения и усталости у нее начался один из худших приступов головной боли. В последнее время эти приступы часто донимали ее. Вернувшись в гостиную, Маргарет едва могла говорить, поэтому сказала матери, что она больше не Пегги-прачка, а леди Хейл, со всеми вытекающими последствиями. Ей просто хотелось пошутить. Она не думала, что мать примет ее слова всерьез. После этого она еще долго бранила себя за свою болтливость.
– Да, если бы кто-то сказал мне, когда я была мисс Бересфорд, одной из самых красивых девушек графства, что мое дитя будет стоять полдня в маленькой кухне, выполняя работу служанки, чтобы подготовиться к визиту местного торговца, который оказался единственным другом…
– Мама! – вскочив, воскликнула Маргарет. – Не наказывайте меня за мою несдержанность! Ради вас с папой я согласна на любую работу – на глажку, мытье полов и тарелок. Но я рождена леди и воспитана должным образом. Этого у меня не отнять. Сейчас я устала. Вот отдохну немного и через полчаса снова буду готова к выполнению домашних обязанностей. Что касается мистера Торнтона, то почему бы ему не заниматься торговлей? Не думаю, что с его образованием он способен на нечто большее.
Не в силах продолжать беседу, Маргарет медленно удалилась в свою комнату.
В то же самое время в доме мистера Торнтона можно было наблюдать похожую сцену. Крупная леди, намного старше среднего возраста, занималась шитьем в красиво меблированной столовой. Она выглядела скорее сильной и массивной, чем тяжеловесной. Выражение ее лица медленно менялось от решительного к еще более решительному. Во внешности женщины не было ничего особенного, но люди, взглянув на леди один раз, обычно смотрели на нее снова, даже прохожие на улице. Они оборачивались и провожали взорами эту крепкую, суровую и горделивую даму, которая никому не уступала дорогу и не останавливалась в своем прямолинейном движении к заранее намеченной цели.
На ней было красивое платье из черного шелка, ни одна нить которого не имела видимых дефектов. Женщина штопала большую скатерть из ткани высокого качества. Время от времени она приподнимала ее и держала перед свечой, выискивая потертые места, которые требовали деликатной заботы. Единственными книгами