Фол последней надежды. Юля Артеева
или проигнорирует. Поэтому, не проронив ни слова, мы заходим в автобус, садимся вместе.
Я достаю телефон и начинаю листать ленту соцсетей, чтобы создать видимость хоть какой-то деятельности и куда-нибудь деть руки.
– Любишь чужие фотки?
– Люблю, – отвечаю с вызовом.
Громов хмыкает и отворачивается обратно к окну.
Я едва успеваю отвести взгляд от его красивого лица, когда он говорит:
– Смотри-ка, бар. Сходим?
– С ума сошел? Нам по шестнадцать, какой бар?
Но Ваня уже подскакивает со своего места и за локоть поднимает меня. Не церемонясь, тащит к двери, и мы почти выпадаем на остановку. Я больно ударяюсь носом о его плечо, но смеюсь. Громов вторит мне своим низким смехом.
Он разжимает пальцы, но я как будто все еще их чувствую, даже через куртку. Смотрю на него, задрав голову. Красивый. Особенно когда смеется вот так искренне.
– Пойдем.
– Нам по шестнадцать, – упрямо повторяю я.
– Поэтому мы и идем именно сюда.
Начинаю понимать, о чем он, только когда заходим в маленький темный барчик, всего на четыре столика. За стойкой, уткнувшись в свой телефон, со скучающим видом сидит девушка в кофте с таким вырезом, что я вижу цвет ее бюстгалтера. Когда мы подходим, я понимаю, что при желании могла бы пересчитать и цветочки на ярком кружеве. Нацеливаю испытующий взгляд на Громова, но он смотрит девушке четко в глаза и обворожительно улыбается.
– Здравствуйте!
– Добрый вечер, – та обреченно вздыхает.
Мы тут единственные посетители, и она явно не горит желанием работать.
– Нам стаут и вишневое, пожалуйста. Свежее?
– Обижаете, – она барабанит длинными ногтями по стойке, будто раздумывает, а потом все же говорит, – документы есть?
Громов зеркалит ее тон:
– Обижаете!
Он роется в рюкзаке очень убедительно, а потом разочарованно заключает:
– Забыл. Можно по фото?
– Вообще-то у нас так нельзя.
– Да бросьте. Нам с девушкой по девятнадцать, мы второй курс заканчиваем. Сегодня получили автомат за экзамен, хотели отметить. Неужели я похож на ребенка?
– Молодо выглядите, – голос из-за стойки звучит уже не так уверенно, – а что за институт?
– Университет спорта, – брякаю я внезапно, – мы будущие физруки. Нам положено тренироваться. Тренироваться пить, в смысле.
За секунду молчания я успеваю испугаться, что влезла и все испортила, но потом девушка разражается громогласным хохотом, отчего ее грудь мягко колышется в вырезе кофты, и я сразу понимаю, что алкоголь нам продадут.
– Показывай фотку, – отсмеявшись, говорит она Ване.
Он открывает в телефоне какое-то изображение и демонстрирует барменше. Как, интересно, правильно? Бармен, барменша, барменка? Терпеть не могу феминитивы, если честно. Я бы скорее сказала «девушка-бармен», если бы кому-то о ней рассказывала. И это тоже любопытный момент. Раньше я бы уже строчила сообщения Арине, а сейчас мне хочется остаться тут, не отвлекаться ни на что и не делить