Фол последней надежды. Юля Артеева
облокачивается плечом о закрытый фасадом холодильник.
– Не парься, дойду.
– Универ выбрал?
Господи, ну он как будто специально меня бесит!
Я мгновенно ощетиниваюсь:
– Ты же сам за меня все выбрал.
– Да, четыре. Они все тебя устраивают, или появилась какая-то конкретика?
Выдыхаю свое раздражение, прикрывая глаза. Не нужно с ним спорить. Его уже не изменить, а у меня есть крохотный шанс побороться за свое будущее, но он точно не в ругани.
Открываю глаза и говорю ровно:
– Все устраивают. Пока, я пошел.
– Репетиторов оплачивать не пора?
– Я скажу, когда надо будет, – слишком низко склоняюсь над кроссовками, радуясь, что отец не слишком хорошо видит меня в полумраке коридора.
Последнее время я часто прогуливаю дополнительные занятия, но ему некогда следить за этим слишком уж тщательно. Хожу по краю, я в курсе. Но у меня есть одна только возможность, и если ничего не выйдет, то мне вообще все равно, что будет с моей жизнью. Если не профессиональный спорт, мне откровенно насрать, получится ли у меня поступить и куда.
Еще поборемся, пап.
Тихо прикрываю за собой дверь, потому что мама еще спит, возвращаю наушники в уши. Последние пару недель они там так часто, что должны были натереть мозоли. Все стало раздражать, даже друзья и девушка, хочется отгородиться от всех хотя бы с помощью музыки.
Когда нажимаю на «слушать», снова играет тот трек, который напомнил мне о Геле. Ванильный смешной котенок. Я хмурюсь. Вау. Звучит неоднозначно, вслух этого лучше не говорить, меня могут неправильно понять.
Приходится долго листать диалоги в мессенджере, чтобы найти нашу беседу, и в итоге все равно пользуюсь поиском по имени. Мы редко общаемся.
Громов Иван:
Забыл, извини. Обещал, что скину
Доброе утро)
Сообщения долго грузятся, потому что в лифте нет сети, и я убираю телефон в карман. Ладно, новый день, новая битва. Тру шею ладонью и глубоко вздыхаю. На три дня после травмы я провалился в страшную безнадегу, но сейчас еду на агрессивном протесте и спортивном азарте. Сделаю все, что от меня зависит, и буду бороться, пока есть такая возможность. Так что сопли размазывать некогда.
Телефон вибрирует, а голосовой помощник объявляет: «Контакт Алена отправляет вам сообщение. Приветики, Гром, встретимся после первого урока? Надела твою любимую юбку и хочу тебя нежно поцеловать». Из-за механического голоса звучит еще более убого, и я не чувствую ничего, кроме раздражения. Зайцева мне нравится, она красивая и раскрепощенная. Когда тебе шестнадцать, кажется, что этого хватит. Но то ли у меня и правда депрессия, то ли после трех месяцев отношений мне недостаточно просто короткой юбки и симпатичного личика. Эта девушка напоминает море с долгим мелким входом. Выглядит красиво, и ты все ждешь какой-то глубины, но по факту тащишься десятки метров, а вода все еще едва достает тебе до колен.
Она чувствует перемену в моем настроении и липнет еще сильнее, а я только больше раздражаюсь. Все чаще думаю, что нужно расстаться, но так не