Дремеры. Проклятие Энтаны. Алина Брюс
сопроводил меня на первый этаж, но у лестницы мы свернули в противоположную сторону.
От волнения у меня похолодели руки. Как там Кинн? Я не видела его три дня, а кажется, уже целую вечность. Как он отреагирует на мой визит? Когда я призналась – он ведь был тогда рад? Мне же не показалось, нет?..
Каратель остановился и открыл одну из дверей, пропуская меня вперед. Сжав и разжав пальцы, я зашла внутрь. У стены напротив, на кровати, подняв голову к выходу, сидел Кинн.
– Вира?..
Я замерла, почувствовав, как сжимается пространство, как во всём мире остаются лишь такие бесконечно любимые серые глаза.
Он вскочил и сделал несколько широких шагов, но в последний миг неловко вскинул руки, словно налетел на невидимую преграду. И с досадой выдохнул.
– Я забыл, что меня перепутали с Тенью.
– Что?..
Шагнув ближе, я попыталась дотронуться до него, но ладонь уперлась в невидимую стену, вернее щит, такой же, как в Квартале Теней, только прозрачный.
– Почему они тебя заперли?
Кинн пожал плечами.
– Видимо, я им не нравлюсь.
Он так неотрывно разглядывал меня, что щекам стало жарко, и я торопливо спросила:
– С тобой всё хорошо? Тебя не тронули?
Он покачал головой и задал ответный вопрос:
– А как ты? Как вы все?
– С нами всё в порядке, днем мы сидим все вместе… А я только что видела Амри!
Сбивчиво я описала Кинну произошедшее – с каждым словом он всё сильнее хмурился. Когда же я сказала, что Амри едва не напала на меня, на его лице заиграли желваки.
– Он посмел подвергнуть твою жизнь опасности…
– Он использовал нас обеих, – с горечью заметила я. – Он получил от Амри «Падение Альканзара», узнал всё, что ему было надо, а теперь ее отправят в Квартал Теней.
– Ты… жалеешь ее? – неуверенно спросил Кинн.
– Просто я не могу выбросить из головы эту историю: ведь когда-то она жила счастливо с мужем, а потом, всё потеряв, ступила на эту дорогу… и вот куда в итоге пришла… – мой голос затих.
Подняв глаза, я смущенно застыла – взгляд Кинна смягчился, потеплел. Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга – сердце билось как сумасшедшее, и, казалось, его стук был слышен во всём доме. Наконец Кинн приложил руку к щиту, и, помедлив, я повторила за ним: если бы не преграда, наши ладони бы соприкоснулись.
– За эти дни я уже сто раз сказал себе, что мне всё приснилось, – тихо произнес он.
От этого робкого признания у меня перехватило дух. Я вдруг поняла, что Кинну страшно – так же, как и мне, – быть настолько беззащитным в своей откровенности.
– Тебе не приснилось, – прошептала я. – Разве что нам снился один и тот же сон, – добавила я, улыбнувшись.
Его губы дрогнули в ответной улыбке – он провел большим пальцем по щиту, словно хотел погладить мою руку, и внутри у меня всё затрепетало от желания почувствовать тепло его тела. А потом он наклонился и прижался лбом к щиту – и, повторив его движение,