Была ли полезна тебе жизнь?. Владимир Болтунов
сказал Андрей и начал мыть свою металлическую кружку.
Слова «воля и чифир» звучало для меня очень странно и резало слух.
– Чего, молодёжь, дома не сиделось, – обратившись ко всем, неумело отрывая шкурку, начал жевать сырокопченую колбасу.
Горячий чай парил своим теплом и ароматом, давая мне надежду о тепле и сытости. Компания была для меня дружелюбна, в душе становилось мирно. Колбаса была вкуснейшая, которую я ел с галетным печеньем.
– Слава Богу за всё! – проговорил я вслух, вспомнив, что забыл помолиться перед едой.
– Вы имени своего нам не назвали, – обратился ко мне Андрей.
– Виктор, простите, что-то я был задумчив, – с улыбкой представился я.
Все дружно заулыбались, напряжение начало у всех спадать окончательно.
– Я, за вождение без прав в лёгком хмельке, – начал свой рассказ Андрей.
– Меня прав лишили за пьянку, полгода назад. Я по выходным ходил в гараж, прогревал машину, понемногу выпивал с друзьями. Вот и в этот день выпив, решил проехать за пивом и уже без прав. Там рядом магазин, метров триста, во дворе. Был уверен, что там не будет гаишников. Поймали на выезде из гаражного кооператива. Прав нет, я выпивший. Дали полгода принудительных работ, город подметать. Я мёл дня три и перестал приходить на работу. Стыдно, меня все знают, а я дворник. У меня свой бутик на рынке, ремонт телефонов и всякой мелочи. Опять суд, дали два месяца колонии-поселения, завтра должны отправить. Неделю сижу в ожидании, – закончил свою историю Андрей.
Он был самый старший из них. Двадцать семь лет, жена и дочь трёх лет. Мне он понравился, рассудительный, немногословный, пытался пацанов призывать к порядку и чистоте в камере. Единственный, кто читал и слушал всех со вниманием.
– Я за наркотики, – сказал Сияр.
– Соль продавал с братом двоюродным, младшим. Сам её не употреблял, это очень вредно. Хотел денег, они бы дали мне независимость от родителей. Меня поймали, я им всё рассказал, сижу уже три дня. Брата отпустили, он малолетка, – очень грустно сказал он.
Все молчали, задумавшись. Я, немного поев, пил чай, наслаждаясь горячей кружкой. Тепло наполняло меня, сытость давала уверенность.
– Я тоже за наркотики. Я их не употреблял, перебрасывал на лагерь, здесь у нас на строгач. Жил у моря, мне покупали пиво старшие сидевшие мужики и просили бросать через забор траву. Говорили, что это благое и уважительное дело. Я им верил. Вот теперь в тюрьме. Мама одна осталась и девушка. У девушки парня посадили за наркотики, я с ней дружил, гуляли, купались летом. Влюбился я, обещал, что к наркотикам не притронусь, – рассказывал Сашка.
За дверью началось движение. Кормушка открылась, и начали выдавать баланду. Выдавал еду заключённый в грязном белом халате, насыпая каждому в тарелку кашу. В кружки наливал чай.
– Дайте хлеба и посуду, у нас новенький, – обратился в кормушку Андрей.
Ответа не последовало, кормушка громко закрылась.
Ребята ели кашу, виновато поглядывая на меня.