Город падающих ангелов. Джон Берендт
кто именно. Наверное, сосед.
– Ах, вот как, – сказал я, – значит, если Венеция и деревня, то деревня… не такая уж простая?
– Абсолютно верно, – ответила Роуз с широкой улыбкой, – определенно, она непроста.
Глава 4
Сомнамбула
Помимо происходившего дважды в день подъема и спада уровня воды в канале Мизерикордия жизнь за моим окном подчинялась также и своему собственному ритму. Обычно день начинался уже в предрассветной тишине, когда торговец овощами и фруктами занимал место в своей лодке, пришвартованной напротив моего окна, тихо заводил мотор и с негромким пыхтением медленно отплывал вниз по каналу – отплывал буквально на цыпочках, если так можно выразиться о моторной лодке. Потом снова наступала тишина, нарушаемая лишь плеском волн о камни.
По-настоящему жизнь вдоль канала просыпалась около восьми часов утра, когда владельцы магазинчиков на противоположной стороне начинали открывать двери и поднимать металлические решетки на воротах. Джорджо расставлял на улице перед тратторией столы и стулья. Мясник принимал с проходившей мимо баржи партию мяса.
Попадавшие в поле моего зрения пешеходы шли как актеры, пересекавшие сцену: неторопливо шаркавший рабочий, более целеустремленно шагавший мужчина в деловом костюме. Люди останавливались у траттории, чтобы выпить кофе и пролистать утреннюю «Иль Газеттино». За широким окном местного отделения коммунистической партии в соседнем доме, стены которого украшали постеры с серпом и молотом, виднелись столы, за ними усаживались один-два человека – они говорили по телефону или читали газеты. Дальше располагалась мастерская Бенито Боны, одного из последних венецианских ремесленников, изготовлявших весла и уключины для гондол. Скульптурная гениальность Боны – в особенности его мастерство в вырезывании уключин удивительной формы – сделала его полубогом в глазах гондольеров. Он умер за два года до моего приезда, а его мастерская стала чем-то вроде гробницы, увенчанной мемориальной доской рядом с входной дверью. Маршруты гондол обычно обходили канал Мизерикордия, но время от времени по каналу проплывала одна гондола, воздавая Боне молчаливые почести. Это была свадебная гондола, покрытая изящной резьбой и орнаментом, но черная, как все остальные гондолы. В определенное время дня гондольер готовил ее к свадебной церемонии, надевая бело-золотые чехлы на сиденья и подушки.
В час дня снова слышался грохот опускаемых металлических ставней; магазины и лавки закрывались на дневной перерыв. Открытой оставалась одна только траттория, радуя клиентов-соседей морскими деликатесами. Ритм жизни замедлялся до раннего вечера, когда магазины снова открывались, а люди начинали ходить в более быстром темпе: ученики шли из школы, домохозяйки торопливо закупали продукты к обеду.
С наступлением темноты ставни опять опускались и сцена освещалась теперь лишь огнями траттории. Люди расхаживали вразвалку, не спеша, а в ночном воздухе далеко разносились голоса сотрапезников.