Готический Замок. Сборник стихов. Часть 1. Сергей Попов

      P.S. Какого цвета у вас получились собаки?

      Весенним днём, холодным и бесстыжим,

      я шёл домой, не ведая о том,

      что, в городе гуляя, стал я рыжим,

      немного наглым северным котом.

      Значения усам не придавая,

      не замечая тёплый пышный хвост,

      одним прыжком я сел в нутро трамвая

      и деньги стал искать, чтоб за проезд.

      Когтистость лап моих заметила кондуктор,

      и я, не понимая что да как,

      был вытолкан на улицу, как мусор,

      и битых два часа искал рюкзак.

      Пока искал, ко мне пристали дети,

      и прятаться от них пришлось в траве,

      но прыткая веснушчатая леди

      меня поймала. Рылась в голове.

      Как отпустила, сразу же помчался

      без рюкзака – скорее бы домой.

      Я долго шёл. Чем мог, перебивался:

      порой воробушком, а то – сырой травой.

      И наконец дошёл. Меня встречали бурно:

      моя жена, мой пятилетний сын;

      в честь этого под вечер наша урна

      была полна фольгой от колбасы.

      И вот, уже дремая в сытной неге,

      я слышу звук знакомых мне шагов.

      В единый миг забыл я о ночлеге:

      зачем явился в ночь, и кто таков?

      И тут, от удивленья ошарашнув,

      я вижу, как вхожу к себе домой.

      «Меня» встречают. Мне безумно страшно.

      Да чёрт тебя дери – ты кто такой?!

      И лишь когда я «сам себя» погладил,

      ко мне вдруг озарение пришло:

      я рыжий кот, а это мой хозяин —

      и сразу замурлыкало тепло

      в моей груди. Я вспомнил, как мне снилось,

      что стал я человеком и гулять

      пошёл по городу, и тело заблудилось —

      меж двух сознаний просто заплутать.

      Весенней ночью, тёплой и уютной,

      урчал я у хозяина в ногах.

      А вы теперь узнали, кем я буду

      гулять по городу в пушистых рыжих снах.

      Я хочу умереть в лесу.

      Так, наверно, оно и будет.

      Слишком долго гранит грызут,

      обезумев от страха, люди.

      Слишком яростно бьют в бетон,

      до костей окровавив руки;

      ко всему безучастен он —

      к детской радости, к адской муке.

      В лес дремучий уйду навек,

      мхом