Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен. Эммануэль Арсан
задерется платье девушки, когда она протянет вперед руку. Через несколько мгновений Жад, вся взъерошенная, поднялась с туфлей в руке, одарив мужчину очаровательной улыбкой. Она наклонилась еще раз, чтобы надеть туфлю, а потом вернулась к Ролану. Мужчина наблюдал за тем, как она удаляется. Он был совершенно ошарашен.
Ролан поздравил Жад.
– Ты хорошо справилась с заданием. Но в следующий раз надо будет сделать кое-что посложнее, – сказал он, как будто это было уроком катания на лыжах или на виндсерфинге.
– А что может быть сложнее? – спросила она.
– Ты могла бы его коснуться, например, или начать ласкать себя…
– Здесь? При всех?
– Ну и что? Это всегда возможно.
– Но вы не будете ревновать?
– Желание, которое испытывают к тебе другие мужчины, делает тебя еще более красивой. Мне недостаточно того, что ты принадлежишь исключительно мне, когда мы вдвоем. Только что, когда я смотрел издалека, как ты возбуждаешь этого господина, ты принадлежала мне в гораздо большей степени. Ты была той самой Жад, которую я держу в объятиях, и ты же соблазняешь мужчину прямо передо мной, чтобы мне угодить.
Объявили их рейс, и Ролан с Жад отправились к выходу на посадку. Человек с «Уолл-стрит-джорнел» последовал за ними. Жад шла быстро и решительно и вдруг резко остановилась. Она сделала это специально, чтобы столкнуться с незнакомцем, который шел следом за ней. Вместо извинения она положила руку на рукав его пиджака, а тот непристойно ухмыльнулся.
– Не кажется ли вам, что он принимает меня за проститутку? – прошептала она на ухо Ролану, когда они устроились в мягких креслах в том же ряду, что и новый поклонник Жад.
– То, что он думает, это не имеет никакого значения. И это не так уж плохо – провести свою жизнь, доставляя удовольствие, при условии, что это решение ты принимаешь самостоятельно.
– Даже если получаешь за это деньги?
– Деньги – это второстепенно. Плохо, если продаешь себя без радости.
– Вы хотите, чтобы я занималась проституцией?
– Многие женщины представляют себя в этом образе. Если это есть и в твоей голове, ты должна удовлетворить свое желание.
Жад нахмурилась и задумалась: а хотела ли она когда-нибудь стать проституткой? В памяти промелькнули любимые фильмы ее матери – Бергман, Бунюэль, изнасилования, ножи, окровавленные члены… Милен объясняла ей сцены насилия, когда ее дочь, испугавшись, прижималась к ней в кино, очень своеобразно: «Не волнуйся, это фантазия», – говорила она. По ее тону и по интересу матери к этим фильмам Жад пришла к выводу, что Милен получала от подобных сюжетов настоящее удовольствие.
– Вы научите меня фантазировать? – спросила она Ролана.
Ролан рассмеялся.
– Фантазии скрыты в тебе. Ты их просто пока еще не открыла. Я уверен, что большая часть твоей чувственности еще не пробудилась.
– Вы ее разбудите? – спросила Жад, нежно прижимаясь к нему.
– Знаешь, ты можешь называть меня на