Перегоревшая. Лиа Вампи
на ногах, не качалась и не блевала, это не было никакой передозировкой. Просто мой организм отверг принятые вещества.
Так иногда бывает. Даже с людьми. Организм отвергает потенциально опасных нам людей. Но он не среагировал, когда мы были в одной комнате с Энлэем. Лучше бы мне стало плохо, лучше бы я поняла, что этот человек, стоящий передо мной и одолживший футболку, опасен для меня. Он отравил меня, мой разум, моё сердце. И яд, который он впрыскивал в меня по капле, по миллиграмму, долго не хотел выходить из организма.
– Хван Хэджин, – я накинула куртку на плечи, а потом выглянула в окно: мотоцикла Бокхё не было на месте, эта козлина явно уехала без меня, – мне семнадцать.
Именно так мы с ним и познакомились. Наше знакомство стало знамением и страданием одновременно: судьба здорово посмеялась надо мной, снова всучив человека, который сделает больно. Я доверилась этому парню, который буквально помог мне вычистить желудок, не задохнуться от рвотных масс, а ещё стоял рядом, когда я смотрела в окно и поджимала губы. Бокхё уехал без меня, хотя сказал, что дождётся. Энлэй чуть коснулся плеча, явно понимая, что меня должен был кто-то подвезти, но этого «кого-то» не было.
– Мой друг уехал без меня, – с горечью в голосе сказала я. Подруга развлекалась со своим парнем, оставив меня одну. А мне не хотелось возвращаться туда, вниз, где царил беспорядок, где царил алкоголь. Я хотела на воздух. Я хотела дышать. Я хотела домой. – Я теперь не знаю, как возвращаться обратно.
– Подвезти? – Я обернулась. Чжан всё так же стоял и улыбался, будто зная – я не откажусь, не убегу, а доверюсь. Доверю ему свою жизнь буквально на двадцать минут поездки, доверю адрес. Тогда мне казалось, что, доверившись, я ничего не потеряю. Но потеряла. Частичку себя. Доверие родителей окончательно. И собственное дыхание.
– Если нам по пути, можешь подвезти. – Строить недотрогу нынче модно.
Все дороги так или иначе ведут в Сеул. Были ребята из Инчхона, но в основном в доме была столичная молодёжь. Людей внизу не убавилось – наоборот, кажется, увеличилось. Они крали друг у друга дыхание, воздух, алкоголь пили прямо из горлышек стеклянных бутылок. Звуки коробили, казалось, были мне ненавистны – слишком режущие, слишком выбивающие дух из груди. Доводящие до панической атаки. Я знала, что это такое, но не хотела, чтобы это состояние повторялось. Я ещё легко тогда отделалась: всего лишь-то поднялось давление, всего лишь-то кровь бросилась в голову. Всего лишь меня снова затошнило от беспричинного страха.
Все эти болезни кажутся донельзя смешными, когда не касаются лично тебя. Меня до недавнего времени не касалась ни депрессия, ни панические атаки, ни нервные судороги. Даже бессонница не заглядывала в красные от слёз глаза, предпочитая отступать от меня в такие времена. Всё то, о чём я не думала в семнадцать лет, настигло меня в девятнадцать.
А пока я была беззаботной. Летела, как мотылёк, на огонь, не подозревая, что даже близкое нахождение с пламенем может опалить тонкие крылышки. Мотылёк без крыльев, считай, мёртвый