Избранные труды. Том 3. Уголовная политология. Сравнительное и международное право. А. Э. Жалинский
жизнью. Сегодня наряду с насильственной преступностью в традиционном понимании появилось довольно много видов поведения, которые не охватываются ее понятием, и для определения явления в целом необходимо ввести в научный оборот понятие «преступное насилие». Обратимся к анализу того и другого.
На первый взгляд кажется, что в советской криминологической литературе, равно как и в работах по уголовному праву, насильственной преступности и соответственно преступлениям насильственного характера уделяется существенное внимание[46]. Много написано о таких преступлениях, как убийства, изнасилования, телесные повреждения, причем вопросы их уголовно-правовой оценки в ряде отношений разработаны весьма подробно. Вместе с тем складывается впечатление, что насильственная преступность понимается слишком узко, вне исторического контекста, независимо от происходящих в обществе социальных процессов[47]. И дело здесь не в дефиниции, а именно в характере явления. Криминологи традиционно выделяют такие структурные элементы преступности, как насильственная и корыстно-насильственная, но достаточно развернутой криминологической характеристики группы насильственных преступлений при этом не дают. В ряде криминологических исследований насильственная преступность ограничивается убийствами, тяжкими телесными повреждениями, изнасилованиями[48]. В криминологических работах встречаются лишь отдельные упоминания об опасности вспышек насилия, выходящего за рамки традиционных форм насильственного поведения (насилие в школах, «дедовщина» в армии и не только в ней, насилие на национальной почве, молодежное массовое насильственное и агрессивное поведение и т. д.). Детерминанты же насильственного преступного поведения, не говоря уже о насильственной преступности и правонарушаемости, рассматривались главным образом применительно к индивидуальному поведению. Тенденции насильственной преступности сводились к анализу нескольких преступлений, раскрывались на основе практически только статистики, причем противоречиво. По существу, такой анализ не отражал действительности. Так, в статье СБ. Алимова, носящей обобщающий характер, говорится: «В рамках сравнительно-криминологического изучения факторов, влияющих на изменения насильственной преступности, особенно настораживают такие процессы, как:
а) ухудшение нравственного облика фигуры потерпевшего;
б) обострение ситуаций взаимного общения супругов, вынужденных проживать на совместной жилой площади;
в) стабильность удельного веса наиболее тяжких преступлений против личности, совершаемых в коммунальных квартирах (доля которых в общем жилом фонде за последние 15–20 лет резко сократилась)»[49].
Сегодня важно осознать недостаточность и пробельность имеющейся информации о насильственной преступности и те трудности, которые возникают в связи с этим при формировании целей уголовной политики и путей их реализации. Ведь
См.:
Попыткой преодолеть такое положение, во многом спорной, но интересной, явился сборник «Теоретические проблемы изучения территориальных различий в преступности. Социальные и правовые аспекты насилия» (Тарту, 1989).
Так, пишут: «Умышленные убийства, умышленные тяжкие телесные повреждения и хулиганство образуют самостоятельный в криминологическом отношении “блок” насильственных преступлений» (Курс советской криминологии. Ч. 2. М., 1986. С. 174). В этом внешне тривиальном тезисе много странного. Почему сюда не включены менее тяжкие телесные повреждения (ведь они не имеют особой криминологической природы), изнасилования и другие преступления? Более подробно классификацию насильственных преступлений см.: