.
от небритого лица таджика:
– Во дает!
– А мы тебя ни стрелять, ни резать не будем, – вдруг произнес Медведь, совершенно спокойным голосом. И, обращаясь к Филину, пояснил: – Я еще когда за Речкой в ВДВ служил, узнал немного об этих обычаях. Тут, видишь ли, командир, дело такое: ему от пули или ножа умереть – за счастье. Коран говорит, что моджахед, умерший вот таким вот образом, как воин, значит, беспрепятственно попадает в небесное воинство Аллаха. Это почетная смерть… Потому что душа уходит через голову. Так, Нурали?
Таджик исподлобья смотрел на Игоря и на его руки, плетущими что-то знакомое из конца репшнура.
– Так! Можешь не отвечать, Нурали, я и без тебя знаю, что это так… Но есть для моджахеда и смерть позорная, когда его душа, ну в смысле вояки этого, выходит через жопу. Грязная она тогда, и к Аллаху ее не допускают. Никогда…
– Как же это? – подыграл Игорю Филин, догадываясь, что тот задумал.
– Ничего сложного: если моджахед утонул или же, к примеру, его повесили. Тогда все! Амба всем гордым мечтам! Горло-то не свободно – вот душа его и уходит через запасной ход, измазавшись в говне. Позорная смерть, как у вонючего ишака.
Поднявшись, Медведь ловко накинул связанную петлю на шею Нурали и потянул вверх. Горе-моджахед стоял на цыпочках и пускал слюну, а Игорь продолжал, как ни в чем не бывало, свои объяснения Филину:
– И мечется несчастная душа в потемках, не попадая в райские сады… Западло им вот так умирать, командир, все, что хочешь, отдаст. Или расскажет… Расскажешь, уважаемый? Я ведь шутить не люблю с вашим братом – суки вы, а сук, мы, русские, вешаем. Как бешеных шакалов. Ну!!! Говори, мразь!!!
Минута – и таджик рассказал все, что ему было известно.
«…Тогда сработало, – подумал Андрей, глядя на талиба. – Сработает и сейчас! Воспользуемся старым опытом прошлой афганской войны!.. Ты мне, красавец, все расскажешь! Все, что знаешь! До самой последней запятой!..»
– Слушай, Паша. – Кондор посмотрел на «прапорщика». – А помнится мне, что ты еще на Корсике хвастался, что сумел где-то добыть кусень хорошего сала, чуть ли не настоящего, хохляцкого?
– Было дело! – заулыбался Гром. – Туристы какие-то из Херсона пристали, шо банный лист до жопы: «Продай берет Легионера!» Ну, продавать я, ясное дело не стал, а предложил им бартер – я им берет, а они мне сало из Хохляндии. Ну, они на следующий день и приволокли кусман, размером с силикатный кирпич…
– А ты?
– А у меня после смены обмундирования старенький берет остался… Вот я его и обменял!
– И шо оно, то сало? Осталось еще?
– По бутербродику на всех хватит! А что, пожрать захотелось? Так давно пора! Желудок уже к позвоночнику прилип на хрен!
– М-да-а!.. Пожрать совсем не мешало бы! – сказал Андрей и заулыбался во весь рот.
– А че это ты так скалишься, командир? – Павел хитро посмотрел на своего капитана. – Или твоя хохляцкая душа уже сало почуяла и радуется?
– Да анекдот вспомнил! – Андрей уже даже начал похихикивать.
– Так!