Серебро. Эдуард Диа Диникин
тот же Брюсов.
– Во-первых, он не столичная богема. Он москвич.
– Вот как?
– Так точно, господин кавторанг.
– Не родственник Брюса? – пошутил Шорох.
– Предсказателя[25]? Нет. Вот Хлебников и Бурлюк мне нравятся тут, – продолжал пьяно признаваться Тиняков. – Да только стихи у них, простите – говно. На одном эпатаже далеко не уедешь… А Брюсов, похоже, совсем надрался. Видел его в телефонной комнате – стоит и слушает там что-то. Глаза закатил, ногой дрыгает. Того и гляди пена изо рта пойдёт. Точно взбесился. Я уже уходил, как он догнал меня и сказал, что говорил с Богом только что. И от Бога сияние исходит.
– Простите, мой друг, – сказал Шорох, вставая, – я вынужден вас покинуть.
Зайдя в абсолютно пустую уборную, он с интересом посмотрел на настенный узор. Причудливые линии пересекались и сплетались, словно змеи Кетцалькоатля[26].
Внезапно он почувствовал, что не один в кабинке. Кто-то был за его спиной. И, казалось, не собирался уходить.
Это было настолько неожиданно, что поток мысли – а думал он о том, что любой творец в ответе за то, что создаёт, – внезапно иссяк.
– Ту, ту, ту, – сказал кто-то сзади.
И тут же его ударили. Удар был сильный. Явно чем-то металлическим. Но то ли бивший был физически слабым, то ли морально неуверенным, так что Шорох не потерял сознание, а только лишь качнулся вперёд. Тут же последовал ещё один удар.
Этот второй удар был сильнее. В голове Шороха помутилось. Он попытался развернуться в тесной кабинке, но напавший обхватил его сзади и просунул руку под горло. Шорох почувствовал запах табака. «Герцеговина Флор», – неожиданно мелькнуло в его голове.
Он резко ударил локтем назад. Нападавший охнул. Шорох начал разворачиваться. Усы, бородка. Маска. Шорох уже протянул руку, чтобы сорвать её…
И тут напавший резко кинулся вперёд и укусил его за шею.
Острая боль пронзила Шороха. И всё померкло.
– Что с вами? – Велимир Хлебников бросился к Владимиру Шороху.
Тот зашёл в зал с несколько ошарашенным взглядом.
– Ничего, – сказал он Хлебникову. – Душно. Мне надо просто немного отдохнуть.
Он сел у стены, осторожно трогая шею и пытаясь прийти в себя.
Осмотрелся, внимательно изучая всех собравшихся. Вот Куприн. Он так и представил, как жена запирает того в доме, чтобы он дописал «Поединок», иначе она откажет ему в интимных удовольствиях. Вот Шаляпин поёт «Соловья» Алябьева, смешно открывая рот, вот…
Тут он понял, что мексиканского медальона на нём нет. Значит тот, кто напал на него в уборной, охотился именно за медальоном.
Шороху стало смешно. Медальону цена пусть и не копейки, но и не баснословные деньги. Стоило ли так рисковать?
Но…
– Господин Квашневский, – Хлебников тряс руку Квашневскому-Лихтенштейну, – ваш друг…
– Что «мой друг»? – повернулся скотопромышленник.
– Ваш друг, господин
Речь идёт о Якове Вилимовиче Брюсе – государственном деятеле, дипломате, инженере, математике и астрономе, сподвижнике Петра I. Стал известен своими предсказаниями, в частности, на 1917 год Брюс предсказал «кровопролитную войну между просвещёнными народами».
Кетцалькоатль, или Кетцаль-змей («оперённый змей») – одно из главных божеств индейцев Центральной Америки, в частности, ацтеков. «Добрый» бог, помощник людей, открывший им немало наук. Например, ему приписывают создание календаря.