Серебро. Эдуард Диа Диникин
– лица молний, облаков и туч,
Я вижу Я как единицу,
А, Б, В, Г как «Господи, спаси»
Он оторвался от чтения.
– Вэ… Вера, Вера… Ты круг и точка в нём.
Он впервые встретил Веру В. в летнем ресторане на берегу Волги, в Самаре.
Пётр никогда не верил в любовь с первого взгляда, но в ту секунду, как он увидел Веру В., каждый атом его тела превратился в акробата на вершине трапеции.
Он заметил, что она посмотрела на его волосы, седые, как луна, но не удивилась, а спросила:
– Вы так молодо выглядите, Пётр, несмотря на седину. Откуда вы?
– Таганрог, – ответил он. – Вы считаете, что выглядеть молодо – это, прежде всего, место, где родился?
– Иногда это просто умереть молодым. И остаться в памяти на фотокарточках. Как Чехов. Ваш земляк.
Мимо них проходил уличный клоун. Большой красный нос. Рыжий парик. Вероятно, он устал: его лицо не выражало ничего, кроме этого чувства. В самой смертельной стадии. Пётр вдруг понял, что у Веры В. под шляпкой рыжие волосы. И, подчиняясь неожиданному порыву, произнёс:
– А вы рыжая…
– Как Бим, – быстро нашлась она. – А вы как Бом.
– Я поседел в пятнадцать лет. Психиатры называют это словом «стресс». Так что мы и вправду как Бим и Бом. Только разве лишь отличие, что они номинально рыжий и белый клоуны.
– Вы, Бом, такой же франт, как и на арене, – улыбнулась она.
– Вы, очевидно, имеете в виду Станевского, а я помню ещё Кортези. Это был первый Бом. Тот не одевался как франт, а просто наносил чёрную точку на нос. Я видел их выступление в Берлине. Я старше, чем выгляжу, – улыбнулся он. – И знайте, я сам был клоуном.
– O, there are so many veins for one man[4].
– I must confess that all my vein comes from the wine and comes to wine[5], – ответил он и предложил шампанского.
Они стали любовниками в ту же ночь. А на следующий день могли стать врагами.
Они прогуливались по набережной, когда раздался взрыв. Их швырнуло на траву. Это была акция. Боевики пытались взорвать чиновника. Несмотря на кровь у виска и на лбу, которая заливала глаза, он быстро поднял Веру и потащил в сторону. Но она всё равно успела заметить разорванные тела, среди которых были два ребёнка. На её лице застыл ужас…
– Зачем ты делаешь это, Бом? – спросила она вечером. Он сразу понял, о чём она.
– Жизнь – это клоунада ада.
– Но ведь ты не веришь в идеалы тех, с кем общаешься? Революция для тебя – это клоунада?
– Буффонада. Так точнее. Но прибыльная и щекочущая нервы.
– Для этих детей жизни больше не будет. Никогда.
– Может быть, тем лучше для них, – холодно ответил он.
Она вздрогнула.
– Ты знаешь, откуда пришло это название – буффонада? – спросила она.
– Думаю, от «буффо» – надувать щёки. Один клоун надувает, другой бьёт его по щеке. Получается довольно громкий звук.
– Сегодня было довольно громко, – сказала она медленно. – А я думаю, что слово «буффонада» – это от имени древнегреческого жреца Буффо. Он должен был принести жертву Зевсу,
О, так много талантов для одного человека (англ.)
Я должен признать, что весь мой талант приходит с вином и с ним же уходит (англ.)