Сводные. Поиграем в кошки-мышки?. Ирина Муравская
из меня хреновый, лакать пойло в баре до утра в одно рыло перспектива не прельщает, а клеить некого.
В смысле, не. Снять, конечно, кого-нибудь да можно, это никогда не проблема, но мало-мальского желания изгаляться нет. Приехал сюда чисто отвлечься после очередной недоссоры с отцом, но чё-то не отвлекается.
Его зудящее в мозгах: "к чему ты вообще стремишься: прозябать до старости в постоянных пьянках и своих непонятных тусовках?" сбивает весь настрой.
Вечная битва поколений, в котором старшее почему-то всегда свято верит, что лучше знает: что же нужно его отпрыскам. Не утруждаясь тем, чтобы хотя бы поинтересоваться их мнением.
Согнал в ссылку меня сюда, оторвав от друзей и дома, запихнул в академию, которая мне сто лет не всралась, и уже пригрел для меня местечко в семейном бизнесе. А я класть на него хотел! Я хочу совершенно другого, но кого бы это волновало.
Докуриваю, со злостью втаптывая брошенный на асфальт бычок, и иду к припаркованной через дорогу крошке. Нахрен вечеринку и тёлок, лучше спать лягу.
Щёлкает брелок сигнализации, вспышкой фар выхватывая очертания улицы. Уже собираюсь открыть дверцу, когда слышу за спиной столь непривычный для местности чисто русский женский голосок:
― Это вообще законно? Быть таким красивым и не моим?
Озадаченно оборачиваюсь. Это что-то новое. Такого подката я ещё не ловил.
― Чё?
― Да я не тебе, ― откуда-то взявшаяся фиолетововолосая девица бесцеремонно отталкивает меня и… прилипает к капоту Мустанга, раскинув руки.
Бля. Она что, реально обнимает… машину?
А я…
А я озадачено таращусь на её зад, который короткие джинсовые шорты и не думают хоть сколько-то прикрывать. Наоборот, свисающая бахромушка лишь подчёркивают формы. Как и чёрные колготки в сетку.
― Ты пьяная? Тебе как, очень хорошо или очень плохо? ― будет не прикольно, если мне заблюют тачку.
Игнор.
― Четыреста двадцать восьмой двигатель объёмом семь литров. Триста пятьдесят пять лошадок. Разгон до сотни за шесть с половиной секунд… ― чуть ли не долбятся в дёсны с моей крошкой, и не думая отлипать. ― Где ты был раньше, любимый?
Нет. Не пьяная. Сомневаюсь, что бухарик способен выдавать настолько сложные предложения без запинки. И не угашенная, а то ведь дурь тут купить можно едва ли не в каждом продуктовом. Вместе с хлебом и молоком.
― Это девочка. Вообще-то, ― замечаю.
― Сам ты девочка, осёл. Ты ещё рюшки на него нацепи. Это зверь!
― Ээ… ― только и успеваю проблеять, потому что в МОЮ крошку садятся БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ. Собственнически кладут руки на отделанный деревом руль и с блаженством откидываются на спинку кожаного сидения, прикрывая ярко намалёванные тенями глаза. Просто шедевральная наглость. ― Принцесса-ебанесса, ты ничё не попутала?
― Отвянь. Я в раю.
Збс.
― Ммм…
И чё с ней делать? За шкирман вытаскивать?
Другой вопрос: а надо ли?
В смысле, я, конечно, больше привык, что бабы вешаются