Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало. Олег Айрапетов

      17 (30) июля. Указ должен был быть отправлен министрам военному, морскому и внутренних дел, чтобы они дали телеграммы командующим войсками и флотами, генерал-губернаторам и губернаторам. После этого указ передавался в Сенат. Настроение было очень нервным: В. А. Сухомлинов был сдержан, Н. А. Маклаков молился, а адмирала И. К. Григоровича эта новость настолько потрясла, что он сразу не поверил в нее и перезвонил военному министру для подтверждения – русский флот еще не был готов к борьбе с германским. Н. Н. Янушкевич постоянно находился в своем кабинете и почти все время говорил по одному из трех телефонов – придворному, министерскому, городскому¹³³. Николай II колебался. Положение России было двойственным: предлагая переговоры, обращаясь к Германии с просьбой о посредничестве в австро-сербском конфликте, она не могла отказаться от подготовки к войне. Опыт 1904–1905 гг. доказывал, насколько опасным может быть превентивный удар. Военные и дипломаты активно отстаивали логику своих позиций.

      В три часа дня 16 (29) июля германский посол граф Ф. фон Пурталес прибыл на встречу с С. Д. Сазоновым. Это был уже его второй визит на Певческий мост в этот день. Дипломат прочел русскому министру иностранных дел телеграмму имперского канцлера, в которой говорилось, что если Россия будет продолжать свои военные приготовления, хотя бы и не приступая к мобилизации, то Германия начнет мобилизацию, после чего немедленно атакует Россию¹³⁴. В свойственной для германской дипломатии манере Ф. фон Пурталес назвал эту информацию, носившую фактически ультимативный характер, «дружеским предостережением»¹³⁵. Его собеседник, очевидно, не был настроен шутливо. «На это сообщение, – гласит запись в протоколе русского МИДа, – С. Д. Сазонов резко ответил: «Теперь у меня нет больше сомнений относительно истинных причин австрийской непримиримости». Граф Пурталес вскочил со своего места и так же резко воскликнул: «Я всеми силами протестую, г-н министр, против такого оскорбительного утверждения». Министр сухо возразил, что Германия имеет случай на деле доказать ошибочность высказанного им предположения. Собеседники расстались весьма холодно»¹³⁶. На самом деле Германия имела непосредственное отношение к ультиматуму Сербии.

      Вскоре после ухода Ф. фон Пурталеса в русском МИДе было получено известие о начале бомбардировки Белграда австрийцами¹³⁷. После этого в кабинете начальника Главного управления Генерального штаба генерала Н. Н. Янушкевича состоялось совещание, в котором участвовали министр иностранных дел, военный министр и ряд высших генералов и чиновников МИДа. «При всестороннем обсуждении положения оба министра и начальник Генерального штаба, – гласит поденная запись МИДа, – пришли к заключению, что ввиду малого вероятия избежать войны с Германией необходимо своевременно всячески подготовиться к таковой, а потому нельзя рисковать задержать общую мобилизацию впоследствии путем выполнения ныне мобилизации частичной. Заключение совещания было тут же доложено по