Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад. Олег Айрапетов
неожиданно, что информация, которая приходила из Севастополя до этого, позволяла предполагать, что Алексеев вообще не сможет вернуться к исполнению своих обязанностей12. Сам император в разговоре с Воейковым объяснил необходимость быстрого возвращения просьбой Алексеева о встрече, в которой генерал хотел обсудить некоторые вопросы планируемого наступления. Алексеев после четырехмесячного пребывания в Крыму накопил достаточно сил для того, чтобы вновь работать в своей обычной манере13. Брусилов, столь сложный и противоречивый мемуарист, все же позволил себе следующую фразу, описывая ситуацию перед февралем 1917 г.: «Но в Ставке, куда уже вернулся Алексеев (Гурко принял опять Особую армию), а также в Петербурге было, очевидно, не до фронта. Подготовлялись великие события, опрокинувшие весь уклад русской жизни и уничтожившие и армию, которая была на фронте»14.
14 (27) февраля 1917 г. в письме к великому князю Николаю Михайловичу Ф. Ф. Юсупов предлагал принять решительные меры, включавшие приезд в Петроград вдовствующей императрицы Марии Федоровны с этими двумя генералами, которые, опираясь на верных людей, должны были провести аресты А. Д. Протопопова, И. Г Щегловитова, выслать Александру Федоровну и А. Вырубову в Крым15. Впрочем, в январе – феврале 1917 г. Гучков вел активную работу, организуя встречи, в которых принимали участие и представители от военных16. На них обсуждалось состояние армии и страны и возможные пути выхода из кризиса. Среди участников этих встреч были и те, кто входил когда-то в кружок «младотурок»: Н. В. Саввич, братья Евграф и Максим Ковалевские, – а также те, кто назовет себя так в начале Февральской революции: полковник Б. А. Энгельгардт и подполковник А. И. Верховский. Последний в своих мемуарах явно недоговаривает об этих встречах, однако даже из них очевидно, что генерал Беляев был подвержен серьезной критике, а упоминание имени генерал-лейтенанта А. М. Крымова было обставлено таким образом, что можно не сомневаться, что речь шла далеко не только о путях мирного выхода из сложившейся ситуации, как пытался представить это Верховский. Обсуждался вопрос о дворцовом перевороте17.
На Крымова, бывшего командира 1-го Нерчинского казачьего полка, а впоследствии начальника Уссурийской конной дивизии, имевшего заслуженную репутацию волевого человека, по многочисленным свидетельствам, еще до февраля 1917 г. возлагали особые надежды и Гучков, и Алексеев18. Гучков не скупился на самые положительные отзывы о Крымове: «Очень сильный, волевой, с большим талантом, большим политическим умом, с пониманием положения и чувством ответственности за себя, своих людей»19. Сам Крымов, в свою очередь, возлагал огромные надежды на Гучкова и считал его блестящим специалистом по армии, которому, по его словам, «никакие Шуваевы в подметки не годятся». Позже он с восторгом встретил назначение Гучкова военным министром. Крымов, по словам П. Н. Врангеля, «выдающегося ума и сердца человек, один из самых талантливых офицеров Генерального штаба, которого приходилось мне встречать