Бородино (сборник). Михаил Лермонтов

      Кто посещал вершины диких гор

      В тот свежий час, когда садится день,

      На западе светило видит взор

      И на востоке близкой ночи тень,

      Внизу туман, уступы и кусты,

      Кругом всё горы чудной высоты,

      Как после бури облака, стоят

      И странные верхи в лучах горят.

      И сердце полно, полно прежних лет

      И сильно бьется; пылкая мечта

      Приводит в жизнь минувшего скелет,

      И в нем почти всё та же красота.

      Так любим мы глядеть на свой портрет,

      Хоть с нами в нем уж сходства больше нет,

      Хоть на холсте хранится блеск очей,

      Погаснувших от время и страстей.

      Что на земле прекрасней пирамид

      Природы, этих гордых снежных гор?

      Не переменит их надменный вид

      Ничто: ни слава царств, ни их позор;

      О ребра их дробятся темных туч

      Толпы, и молний обвивает луч

      Вершины скал; ничто не вредно им.

      Кто близ небес, тот не сражен земным.

      Печален степи вид, где без препон,

      Волнуя лишь серебряный ковыль,

      Скитается летучий аквилон

      И пред собой свободно гонит пыль;

      И где кругом, как зорко ни смотри,

      Встречает взгляд березы две иль три,

      Которые под синеватой мглой

      Чернеют вечером в дали пустой.

      Так жизнь скучна, когда боренья нет.

      В минувшее проникнув, различить

      В ней мало дел мы можем, в цвете лет

      Она души не будет веселить.

      Мне нужно действовать, я каждый день

      Бессмертным сделать бы желал, как тень

      Великого героя, и понять

      Я не могу, что́ значит отдыхать.

      Всегда кипит и зреет что-нибудь

      В моем уме. Желанье и тоска

      Тревожат беспрестанно эту грудь.

      Но что ж? Мне жизнь всё как-то коротка

      И всё боюсь, что не успею я

      Свершить чего-то! – Жажда бытия

      Во мне сильней страданий роковых,

      Хотя я презираю жизнь других.

      Есть время – леденеет быстрый ум;

      Есть сумерки души, когда предмет

      Желаний мрачен: усыпленье дум;

      Меж радостью и горем полусвет;

      Душа сама собою стеснена,

      Жизнь ненавистна, но и смерть страшна.

      Находишь корень мук в себе самом,

      И небо обвинить нельзя ни в чем.

      Я к состоянью этому привык,

      Но ясно выразить его б не мог

      Ни ангельский, ни демонский язык:

      Они таких не ведают тревог,

      В одном всё чисто, а в другом всё зло.

      Лишь в человеке встретиться могло

      Священное с порочным. Все его

      Мученья