Дети Азии. Часть 3 «Океан». Анна Мэй
ваши глаза.
Я ушел. Я еле удержался, чтобы не рассказать Врубелю свою историю. На миг мне показалось, что так мне точно полегчает. Если рассказывать человеку без носа, как он болит на морозе, то он не поймет тебя. Но вдруг я нашел «счастливого обладателя носа». Я вынашивал эту мысль, сидя на альпийском утесе. Страх и боль утягивали на дно, отчего я решил впасть в медитацию. Я погрузился в нее, словно в кому. Я часто делал так, чтобы перестать чувствовать и ощущать. Я притворялся гипсовой статуей, которая костенела на морозе и на миг превращалась в мумию. Лучше, чем сон. Но не так прекрасно, как смерть. Я очнулся под слоем льда и снега. Первой моей мыслью было рассказать Врубелю о себе. «Я хочу хотя бы одну его картину! Пусть он нарисует что-нибудь для меня!». Я побежал вниз по склону, не разбирая дороги.
Какой год на дворе? Я ушел от него в конце 1903. Подключив все свои связи, я понял, что Врубель вновь попал в психиатрическую лечебницу, а на календаре стоял 1910 год. Я пробрался в клинику доктора Усольцева, по запаху найдя нужную палату. Войдя в нее, я увидел человека, который изменился до неузнаваемости. Болезнь скосила его, выпитала все соки, гасила и гасила огонек внутри. Он стоял под открытой форточкой, бесцельно смотря вдаль. Его красное лицо выдавало прогрессирующую горячку.
– Что вы делаете?! – закричал я. – Закройте форточку! Вы и так больны.
Я с силой захлопнул ее.
– Кто здесь? – спросил он не своим голосом.
– Я… Вы не узнаете меня?! Вы нарисовали мои глаза на вашем «Демоне».
– Я не вижу тебя. Уходи.
Затем он стал говорить что-то несвязное, видимо, пребывал в бреду. Он ослеп… Он больше не мог творить. Он не мог жить… Я опоздал. Я хотел помочь ему, но он стал прогонять меня. Я вышел, будто задыхаясь. Я потерял единственного человека, который мог бы понять меня. Я брел по мартовской грязи, слушая, как солнечные лучи бьют по колоколам и всматриваясь в ветер на куполах.
Врубель умер 1 апреля 1910 года. Его шедевр, о котором он говорил, под названием «Шестикрылый серафим» уже давно был завершен. Я увидел его, но он, на удивление, совсем не понравился мне. Я глубоко вздохнул и побрел дальше. Очередная рана на душе затягивалась, а время продолжало свой бег.
Охота за мной началась очень быстро – боги спохватились и созвали масштабное собрание, где каждый, изнывая от волнения, стал предлагать варианты по устранению их врага номер один. Если бы они знали, как убить меня, то я бы сам пришел и, умоляя, рухнул перед Юй-ди на колени. Но они понятия не имели, как сделать это. Еще в древности они изощрялись всеми безумными способами, но в итоге лишь разожгли во мне адскую злобу, которая испепелила всех и каждого.
Я знал, что они строят планы о том, как и куда заточить меня. Вечная тюрьма было бы худшим исходом. Даже на свободе, когда мне была предоставлена вся Вселенная, я чувствовал себя птицей, запертой в клетке, и с каждой минутой все больше задыхался. В заточении я бы сошел с ума, мои мучения умножились бы на число звезд в ночном небе.
Я знал,