Ортанз. Ярослав Сергеевич Шумахер
чужной неги,
Лучами опоясав нежный взору стан… волнение…
Печали омут, караван сонливых дней и… июнь…
Прохладный тон и зелень кленов, посеребренная вода
Луной
Разбрызгана по листьям бусинками, стая вспугнутых
Слов – взлетает, кружит… и падает к ногам цветок,
Источенный любовной пыткой, голубым потухшим небом…
Глаза бездонны пропастью и слабым крови ток,
Вином пропитанный, багровым, комком платок…
В ее ладонях билось, трепыхало, умирало
Прощальным поцелуем, тимпаном, саваном,
Надетым поверх ночи звездным черным колпаком…
И обжигало пальцы, утекая струйками в песок,
К стопам янтарным одеялом ложилось мягко
Сквозь… змеями – живым не утихающим дождем
Лилось к устам и вновь кричало минутным,
Заливным и упоенным колыбелью мокрой
Детским плачем, потерянной надежды, земным…
Предсмертным ликованием забавляясь, душой как
Яблоком, мячом, поверженным подчеркнуто носком
Поставленной прекрасной ножки, носка бинтом…
И постной гжелью вязь желаний усмиренных
На миг, на бунт, на лоно скомканные банты,
Бутона банный аромат, запястья слабость,
Поток бессвязный лепетом и лаской, глупым
Зонтом
Сердце мое к Вам.
Зайцевой
Проходит шкап на коротеньких ножках,
И ты говоришь – он так мал, раньше,
Кажется, был больше… или это я…
а он ничего – квадратнохороший.
(уже про себя)
И вот думаю я о твоем языке
и о губах прямоугольничком пухлым,
И о Тюрции, между прочим.
Но ты смеешься уже не о том…
Тепле прошедшем по оливковой коже,
Коленям обхваченным, на полу тесным клубком,
Пепельным маршем по тонкому, пальцами,
Стряхивающими с души охладевшему сон,
Молчаливому, в глаза не любившему.
А шкап прошел себе мимо безостановочно,
Под знаком счастливым вопроса не заданного,
И глаза с водой столкнулись, с надеждой,
Невыплаканной слезой, коготком беспечности,
Неутоленной нежностью по забытой Турции.
Ты говоришь телефон, и я записываю,
8 (926) … чтобы не позвонить потом,
И услышать – «Через две минуты», о
которых сожалеть не приходится —
ведь ты занята посторонним звонком…
Не признаться и не расстроиться —
лежать на песке ничком,
купаться и греться на солнышке…
Зая, ты не придешь сегодня…
И я не увижу тебя за рулем —
Но это новая тема, о ней позже,
Пока ты просто грезишь о Тюрции.
Застукан феей гламурно убаюканный1
1.
Ветер бросает пломбирную свежесть в рты зевак,
Гидры трамвайных глаз шелестят фантиками канкан,
Я припудрил бриллиантовую иллюзию, чумной Бержерак,
На шейку милой примостил брелочек-капкан…
Уластил слюнками словоток-часослов,
Блистательная червленорюшечка
Губками оплела свисток,
Непримиримый нарушитель порядка,
Трамвайные пути заплутали в складках юбки ее;
заколки барышни головкой кокетливо подо-
браны в подобие плетеной булочки…
Завитушки Кармелиты сюр-сюр,
И день приобретает мильный абсюрд,
Склеивает крылышки школярам кукушничаючим,
И нечаянно я попадаю в чайную бровей хмурь,
Ню… позвольте, Вы уронили шляпку,
Кардамон сонливого рта оживает любезностью,
Салюты зевак провожают облицовочным фасадом железный замок,
И в жерле его моя принцесса горит горжеткой…
Комариными хоботками секунды мембрану простукивают,
Гусыня-контролерша даже моложавей кажется,
Барышня, ах, барышня, прокатимся…
2.
Сельвами зелеными парки нам совьют иллюминаторы,
Брусчатка
(навеяно стансами Вадима Шершеневича, сюрреальная зарисовка)