Всегда твой, но сегодня чуть меньше. Данир Дая
перед носом проскользнула только-только уехавшая маршрутка. А если она уехала, то ждать следующую придётся не меньше двадцати минут на обжигающем морозе, который, согласно прогнозам погоды, опустится до минус тридцати. В ожидании я точно получу обморожение ног из-за летних кроссовок.
С моей стороны ни души, пока с другой толпами вываливались люди, разбредаясь по сторонам, как тараканы при свете. Вряд ли вспомню момент, когда стал жить «совой»: сначала оправдывал большей активностью ночью, искал специальные вакансии, а потом всё закрутилось до такой степени, что я отдыхаю один день в неделю, работая по двенадцать часов в забегаловке, готовя сброду пьяниц и бомжей по бургеру и продавая пиво с дикой наценкой. Не сказал бы, что это абсолютный электорат ночью: заходят и такие же обречённые «совы». Как только мы пересекаемся впалыми, усталыми глазами, узнавая в друг друге братьев по несчастью, – только кивает, и я могу промолчать, не проговаривая скрипт. Я просто выполняю свою работу, они просто едят. К счастью, в большинстве всем – от администратора до владельца – плевать на ночную смену, поэтому никто не следит за подобающим поведением и «лицом» кафе, а задач у меня намного меньше, так что особо устать я не успеваю. Даже занимаюсь важными для себя делами. Такая зона комфорта без каких-либо подвижек.
Периодически заходят и мои любимчики: бомж Валера с косоглазием – вы явно не отличите его от обычного прохожего, ему действительно искренне веришь, что «жизнь так сложилась»; Михаил, который заказывает картофельные дольки внутрь чизбургера; дед, имя которого я так и не узнал, но который явный фанат колы в самом большом объёме, но только в ночь с четверга по пятницу; очень нежный в душе и грозный на вид Альберт, что выбирает одно и тоже, и каждый раз, как в первый, расспрашивает про каждое составляющее французского бургера в черничном джеме, и, конечно же, любимая Вероника Степановна, что еженощно после заказа подходит ко мне с волосом, скрюченным, чёрного цвета, и претензией вернуть деньги, при том, что на моей голове русые прямые волосы. Конечно, впервые я огнём пытался спорить с ней, показывая пальцем на её собственную голову, чётко уверенный, что это она подкладывает его, но после нескольких таких происшествий расплывался в неестественной для себя улыбке, снимал перед ней фирменную кепку и убеждал её, что денег ей никто не вернёт.
К утру я промываю полы, заодно бужу уснувших одиночек, которых точно хватились дома. Правда, однажды был случай, когда тучная жена пришла к своему пьяному мужу, будя его ласкающими ударами веника по спине, проклиная его всеми заразами, которые специально вычитала в энциклопедии; прогоняю бездомных, что «зашли на пять минут погреться»; в конце прочищаю фритюр и наготове ожидаю сменщика с сигаретой во рту и стаканчиком американо. Как только он приходит, мы здороваемся и сразу же прощаемся, и я, снова будучи перевёртышем в этом мире стабильного восьмичасового с пятью рабочими и двумя выходными, возвращаюсь к пустой остановке,