Фукуро: Девочка-сова. Лина Орквуд
облике помещалась в него в полный рост.
– А из чего? – спрашивала маленькая Фукуро.
– Ну, из веток, пуха, подушек, мха… Кстати, я перебирал этот мох вручную! А ещё бархата…
– Бархата?
– Да, бархата, это ткань такая. Твоя беременная мама настаивала на нём. Позже, впрочем, она так и не смогла объяснить, почему, – задумчиво почесал бороду папа. – А я тогда все рынки объездил в его поисках!
Днём, когда Фукуро была в человеческом облике, её перекладывали в детскую кроватку, которая стояла рядом. Над колыбелькой дедушка закрепил игрушку-карусельку, на которой висели разноцветные плюшевые совы и блестящие полумесяцы.
С началом первых полётов дом был снова улучшен: папа установил по всему потолку кольца, хваты, уступы – всё для того, чтобы дочь могла и в человеческом облике укреплять руки и тренировать ловкость.
– Давай, боец, поднажми! – папа носил малышку по дому, держал на вытянутых руках, чтобы она могла хвататься за колечки и прочие хваталки. Каждый день он давал ей всё больше самостоятельности. И вскоре она уже добиралась из детской до кухни, совсем не касаясь пола.
– Папина гордость, – тихо умилялся он из-за угла.
Однажды, когда Фукуро играла возле дома, из леса напротив она услышала чей-то голос. В детстве очень легко переходить с одного языка на другой, поэтому поначалу девочка даже не поняла, что этот голос принадлежал филину, а не человеку. Раньше она ни разу не видела филинов.
– Оставайся среди своих, человек, – разобрала она.
Фукуро застыла. Её глаза расширились, а слух напрягся.
– Ты – не сова! И никогда ей не будешь. Ты пахнешь слабостью, как все люди! – услышала она низкий, хрипловатый голос. Он доносился откуда-то из темноты, из ветвей высоких елей.
Фукуро убежала домой под ехидное ухание.
Дома она почувствовала себя в безопасности и расплакалась. Это было так обидно, так несправедливо, так непонятно.
«За что? Что она сделала этому филину?»
Несправедливость больно кололась изнутри, а слёзы все текли и текли.
Первым обо всем прознал дедушка.
Дедушку в дверях с ружьём поймала мама. Она заставила его спрятать ружьё, а следом – рассказать, что случилось.
Услышав всю историю, мама бросила вопросительный взгляд на дочь, как бы спрашивая – это правда?
Фукуро только успокоилась, но под пристальным маминым взором, снова расплакалась.
Горячие слёзы текли по пухлым щекам. Фукуро пыталась утереть их рукавом и сохранить хоть немного детского достоинства перед взрослыми. Но куда там!
Мама в лице не изменилась. Вернее, для незнающего человека, мама бы выглядела точно так же. Близкие же увидели едва заметную тень на её лице. Её глаза потемнели, зрачки сузились.
Волосы на руках Фукуро сами собой встали дыбом, и она попятилась назад.
В эту ночь мама улетела на охоту раньше обычного. Фукуро оставили дома.
– По делам, –