Страсти болотные. Валерий Ивашковец
всяком случае пока, не имелось. Да и девушка была обычной внешности, но… Бросилось мне в глаза, что в её облике проскакивало что-то от… богоматери. Может потому что ходила в платке? Его, как выяснилось, надевала, чтобы скрыть шрам на лбу, оставшийся от падения в детстве. Прорабатывая версии пришлось переговорить со многими людьми из этого посёлка. В частности пытался выяснить, с кем Алина встречалась, влюблялась ли, кто за ней ухаживал… Но девушка была тихой, скромной, доброй; больше любила книги, чем парней, гуляла с молодёжью редко. И только одна бабуля шутя сказала, что такую тихоню мог полюбить только престарелый Корней – “уж очень на неё глаза пялил”. Корней жил по соседству, через дом, и отличался странностями: верил в какую-то экзотическую религию, связанную с преклонением перед женщиной-матерью. Так рассказывала старушка, которую я выслушал до конца из чувства вежливости. Почему я всё же решил проверить этого Корнея? Сейчас и не помню…
– Она оказалась у него? – расширились глаза у Ани.
– Да. Выяснилось, что дед был по уши влюблён в Алину, именно из-за её сходства с богоматерью. А религия у него была своя, простая, хотя и не новая: верил не в Христа, а в его мать Марию. В общем Корней заманил Алину в дом, напоил снотворным и устроил её в подвале.
– Неужто измывался, дедуган?
– А вот этого не было. Хорошо кормил, снабжал книгами по её вкусу, даже телевизор установил, и… молился на Алину как на икону. Когда мы её нашли, девушка долго плакала и непонятно отчего больше: радуясь возвращению в мир бренный или горюя, что деда посадят.
– Как же обошлись с дедом?
– Отпустили на поруки… подмосковным монахам. Но Корней не доехал до монастыря и умер в дороге… Вот так бывает, – закончил Гордей.
Аня задала ещё несколько вопросов, старательно записала услышанное в блокнот, и они вышли из кабинета. Находясь вод впечатлением, Аня выглядела задумчивой: что-то её тронуло в этом рассказе…
Глава 4. Изобретатель-самоучка
Село Квашеное расположилось в глубине Бургородской области, на краю смешанного леса, в котором, правда, в большинстве преобладали хвойные деревья.. Лес окаймлял внушительное болото и тянулся неровной, изогнутой линией, пересекаемой просеками и извилистыми дорогами, разной степени “наезженности”. Между лесом и селом проходила дорога с “твёрдым ямочным” покрытием, именуемая сельчанами “трассой”. От неё ответвлялся кусочек грунтовки, ведущей в село.
С недавних колхозных времён село считалось “неперспективным”. Хотя и разместилось оно не в низине, но влажная почва мешала нормальному разведению популярных овощей и фруктов. Местный неприхотливый народ приловчился, конечно, осушать примитивным дренажом землю-кормилицу, но для колхозного размаха чего-то не хватило: то ли средств, то ли желания руководства, то ли энтузиазма трудящихся. Тем не менее, несколько десятков деревянных домиков разной степени ветхости под крышами деревянными, шиферными и даже когда-то железными, выстроились вокруг изогнутой, холмистой дороги, образуя улицу. Дома с усадьбами, огороженными плесневелыми