.
виде открытого гардероба Семён словно напружинился. Юля, прижав к своей груди руки, от страха вся содрогнулась, отчего даже боялась дышать, как затравленный зверёк. Она тотчас отступила к стене, не спуская с Семёна наряжённого взгляда, точно опасалась пропустить нападение врага. При всём при том ей было донельзя стыдно, что Семён застиг её у открытого шкафа. Конечно, она знала, как нехорошо брать чужие вещи, но ведь она даже ни к чему не прикоснулась ни одним пальчиком, просто всего-навсего хотела помочь его же дочке. А он вообразил, будто она решила что-то украсть, чего и в мыслях не держала. Если в детдоме вдруг случались кражи у своих же товарищей, то за это строго перепадало воришкам от воспитателей. А в придачу тем, кто крал, не меньше доставалось и от самих детдомовцев…
Между тем Семён молча подхватил дочь на руки, решительно отнёс её на диван, затем воротился, покопался внутри гардероба и шумно закрыл дверцу.
– Па-па, я куклю хоцю, я куклю хоцю! – просила Света и нервно дрыгала ножками, а увидев, как отец закрыл шкаф, залилась слезами, вереща не своим голосом.
На отчаянный плач дочери поспешила Валентина, которая, моя посуду, не прекращала размышлять о Юле. Ведь за завтраком она спросила: «А у меня мама была, а папа был?» И Валентина растерялась, не зная, что можно рассказывать девочке, а что нет. Она помнила уговор с директором детдома, которая наставляла: не всё девочке говорить, например, о том, как произошла беда с родителями. Ведь она совсем их не знала и ещё думает, что их у неё никогда не было. А когда Юля повзрослеет, вот тогда можно будет приоткрыть ей правду: «Юля, я точно сама сказать не могу, но как только хорошо разузнаю, так и расскажу тебе». И вот тут её отвлёк истошный плач дочери, доносившийся из комнаты.
– Что тут у вас происходит? – она недоумённо, с укором во взгляде уставилась на мужа. – Сёма, что случилось? – Валентина взяла на руки дочь, которая ещё голосила.
– Мама, я куклю хоцю-у! – она кулачками размазывала по лицу слёзы, и ручкой показывала в сторону шкафа.
– Неужели тебе жалко дать ребёнку куклу? – в оторопи спросила жена.
– Испачкает, сломать недолго, подрастёт малость – пусть тогда играет! – раздражённо выпалил Семён.
– Вот тоже мне, отец называется! – глянув на мужа презрительно, оставив дочь на диване, она решительно подошла к шкафу.
– Так не напасёшься денег только на одни игрушки! – ворчливо бросил Семён.
– Ой, обеднял! Я сама зарабатываю и куплю, тебя не попрошу. Сёма, не стыдно при девочке говорить такое?
Затем обратилась к Юле:
– Ты чего стоишь там, иди, сядь на диван!
Юля робко, боязливо прошла к дивану. Света держала куклу, бережно прижимая к себе обеими ручонками, поглядывая с опаской на отца.
Как бы там ни было, Семён умел в душе примиряться с женой, ведь она намного его моложе. Взял её совсем девчонкой,