Русалим. Стихи разных лет. Станислав Минаков
только пси делали ему небольшую отраду, облизывая гной в ранах его, и ложась коло него, согревали»
1. На первую годовщину мопсицы Сони
Коль указал Андрюха Дмитриев
на лад созвучий дактилических,
живу, по-прежнему не вытравив
в себе позывов злых мелических,
хожу тропою сей и сицею, —
хоть выпало нам время то ещё, —
с весёлой толстенькой мопси́цею,
похожей на Кота Котовича.
На чью ж любовь ещё надеяться?
Покрыта шёрсткой мягкой палевой,
мне косолапица-младеница
не скажет: «Надоел, проваливай!»
Легчают тяжести житейския;
у ней спасительная функция
Иосифа Аримафейского
иль Спиридона Тримифунтского.
Собака может быть водителем,
почти родителем, радетелем,
душевной кожи заменителем,
твоей судьбы живым свидетелем.
Одна, глазятами библейскими,
следит за утренней молитвою
и вслед идёт, и видит: бреешься —
когда по горлу водишь бритвою.
И ведь совсем не в наказание
потычет в ухо мордой искренной,
а в назиданье, в указание, —
кто любит нас любовью истинной.
2
«Соня, спи»! Не спит собачка, не спит —
задыхается, трясётся, хрипит.
Он ей делает в загривок укол
и выносит подышать на балкон.
А на холоде ночном – лепота!
Погляди на небеса, лапота:
можно лапою достать Гончих псов
и Медведиц увидать меж усов.
Страшно, страшно, даже если шутя!
И, прижав к себе зверька как дитя,
он полночи на балконе стоит
и чудное говорит-говорит.
У собаки, – говорит, – не боли!
И у кошки, – говорит, – не боли!
И у Сашки, – говорит, – не боли!
И у Ашки, – говорит, – не боли!
3
У грешника болит рука. Он болью, будто тряпка, выжат.
Рука нужна ему пока. Урча, собачка руку лижет.
Зверёныш – верный терапевт, зубастый ангел безусловный.
Он жизнь, сходящую на нет, кропит всерьёз слюной солёной.
Крепись – до Страшного суда. Греми, собакина посуда!
Нам сказано: «иди сюда», и никогда – «иди отсюда».
4
Человек тоскует по собаке.
То и есть та самая тоска:
слышится как будто паки, паки —
ближний лай из дальнего леска.
Человек глядит на юго-запад,
видит там коричневый закат.
А слезоточивый пёсий запах
не уходит никогда, никак.
Может быть, пора угомониться,
и наступит в целом благодать.
Ты жива ещё, моя мопси́ца?
Трудно с расстояньем совладать.
Но помеха ль сотня километров
нам для броневого марш-броска?
Заиграйте на рояле «Petroff»,
чтобы враз