Капризы Ангела, или Приказ 1138. Мирослава Дорофеева
ты, умник. Вмазывай меня, грудка болит после твоего воскрешения.
– Хорошо, что передознуться можно только белым, – пробубнил Тимоха.
Светка блаженно закатила глаза, шишка на шее от солевого раствора рассосётся через неделю, не меньше. Грудь болеть будет недели две, а то и месяц, а колоться она будет каждый день, заглушая реальность.
– А что, Рома реально хотел спустить курок?
– Да пошёл ты со своими тупыми вопросами. Всё, подсадил на шугняк, – Светка потерла руками лицо.
– Я не хотел пугануть тебя, сам реально трухнул. Зашёл, ты в крови, он с пушкой.
– Да что обсуждать эту тему, пронесло. Реально, где Верка? Я дня три с ломкой парюсь, и про неё забыла.
– Точняк, может, звякнешь муженьку?
– Не указывай, завтра, может, и звякну.
– Да не гони, завтра закумаришь, и другие проблемы глаза замажут, Тимоха замолчал, понимая, что всё сказал.
Светка задумалась, потянулась за телефоном и тупо стала разглядывать дисплей, набираясь смелости для звонка. Страх завтрашних ломок сам тыкал пальцами в кнопочки. После первых двух гудком в телефоне раздался приглушённый голос Димы.
– Алло? Тебе денег? – Дима всегда задавал этот вопрос после нажатия зелёной кнопки. Стремился избежать контакта и Светкиного вранья.
– Да, чё сразу денег? – Ритуально огрызалась Светка. – Я что, не могу позвонить мужу?
– Можешь, звони… – Дима стремился разговор свести к минимуму.
– У тебя там трупа Верки нигде не валяется? – Светка всегда была циничная до отвращения и прямолинейная до безумия, улыбалась гордая сама собой, пугая откровенностью тех, кто с ней соприкасался.
– Ты в угаре? – Дима задал вопрос, и до него медленно стала доходить реальность через язвительный звук Светкиного голоса…
– В каком угаре? Ты денег дашь? Я воскресла из тлена, как птица феникс, и желаю продолжения банкета. Прошло три дня, и я поняла, что в квартире чего-то нет, оказалось Верки. Три дня это много для любого фуршета с блядью не первой свежести. Денег дашь? Я тут к матери завтра утречком собираюсь… – эта фраза из оперы «шантажа», всегда заканчивала монолог любой длины.
– В ход пошёл шантаж, – отметил Дима. – Ты всё сказала?
– Нет, ты денег дашь?
– Дам, завтра утром в парке.
– А Макса прихватишь на смотрины? Мороженым в кафешке накормишь? Уделишь внимание бедной родственнице?
– Сука, имей совесть…
– Ну, любимый, какая совесть. Эту роскошь я проколола десять лет назад, а то завтра утром к маме…
– Да, хорош тебе, хорош, хочешь увидеть Макса?
– Хочу, чтоб Максим увидел меня.
– Я денег тебе дам на три дозы, тогда о сыне забудешь?
– Не подкупай меня, я не продаюсь, а то, что ты всегда выручаешь копейками – респект тебе и уважуха…
– Ну что, в парке без Максима?
– Да ладно тебе, я в порядке, красивая блондинка как всегда, без чёрных кругов под глазами. Завтра в парке в 10.00 с Максом и с монетками,