Жизнь за корону. Светлана Игоревна Бестужева-Лада
сосланных увеличивалось с пугающей быстротой, везде – при дворе, в городах, в армии, в самых отдаленных уголках Империи – царил страх. Никто не знал, что его ждет завтра.
Но это все было сравнимо с чудачествами самодура-барина в своем поместье. А вот на внешней политике перепады настроения императора и постоянно менявшиеся планы приводили в ужас мировую дипломатию. Иностранные книги и платье были им запрещены, а граница закрыта.
Предлагая другим государям вступить в «дружеский союз» с Россией, он предлагал тем, кто уклонялся или отказывался от этой чести, решить спор в рыцарском поединке. Он послал в Эгейское море черноморскую эскадру адмирала Ушакова, которая заняла Ионические острова, высадила десант в Южной Италии и захватила в 1799 г. занятый французами Рим. Суворов, жаждавший помериться силами с Бонапартом, был возвращен из ссылки. Во главе русских и австрийских войск он занял Турин и Милан, разбил французских генералов Моро, Жубера и Макдональда. Затем он перешел через Альпы у Сен-Готарда, однако поражение армий Корсакова и принца де Конде заставило его отступить и стать на зимние квартиры в Баварии.
Тем временем между Россией и Австрией возникли споры. К тому же англичане отказались передать России остров Мальту, что вызвало ярость Павла I, принявшего к тому времени титул великого магистра ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
Его дикая ненависть к Бонапарту превратилась в страстное обожание; полное презрение уступило место горячему восхищению. Император разорвал дипломатические отношения с Лондоном, а чтобы окончательно унизить высокомерную Британию, задумал осуществить совместную с Бонапартом кампанию по завоеванию Индии. И без предварительной разведки, без плана кампании, без карт, даже не организовав снабжение, медицинскую помощь и транспорт, царь отправил двадцатитысячный корпус кавалерии в Туркестан, с приказом следовать далее на юг.
Разрыв с Англией, безрассудный поход донских казаков, экстравагантное поведение царя в самом Санкт-Петербурге вызвали всеобщее недовольство. Его считали ненормальным, свихнувшимся, ведущим Россию в неведомую пропасть. Но ужаснее всего было то, о чем знали немногие приближенные: отношение Павла к членам своей собственной семьи.
После восшествия на престол царь назначил Александра военным губернатором Санкт-Петербурга, сенатором, генеральным инспектором кавалерии и почетным полковником знаменитого Семеновского полка. Почет? Возможно, но почет весьма странный: Павел опасался сына, его недоверие к нему возрастало с каждым днем. Он иногда передавал Александру через дежурных офицеров, что тот «исключительная свинья» или «скотина».
Вот тогда и возник план посадить на престол иностранного принца, а в супруги ему дать русскую Великую княжну Екатерину, единственную, кажется, из всей семьи, которую Павел не подозревал в злоумышлениях против его персоны.
Като