Письма к Луцию (Об оружии и эросе). Эмилий Сабин Луций
ее оканчивается золотым руном, волшебным плодом из садов Гесперид, который вскрываешь и обретаешь изумительную розовую мякоть с белым налетом – волшебный плод Островов Блаженных, освежающий в летний зной и согревающий в зимнюю стужу. И смеешься, читая рассуждения мифографов о том, что́ есть χρυσᾶ μῆλα – золотые агнцы или золотые яблоки122: эта золотистая мягкость и это золотистое свечение, в которое преобразуется телесный восторг, есть нечто влекуще заповедное, символическим выражением которого является и агнец, и плод, что хранится в чудесном саду на краю Океана, – то нечто, в которое погружает восторг, даруемый женщиной.
Луций, какое счастье обладать влюбленностью! Несмотря ни на какое нелепо-слепое formose.
Что это? Amare, потому что в этом есть оттенок горечи, или bene velle123, потому что в этом все же больше доброты bonum? (Я простил бы ее, если бы она сумела почувствовать доброту.) Ищу верное слово, нахожу греческое ἔραμαι, но затем отбрасываю и его тоже: в этом нет великого Эроса, нет созвучной ему ῥώμη124. Хотелось почувствовать восторг холодно и трезво. Но позавчера голос мой дрогнул, я прервал самого себя и послал ей половину таблички. И хорошо сделал, что вторую половину оставил у себя.
Приобретенный здесь старинный галльский меч лежит передо мной. Выглядит он настолько грозно, что даже удивляешься, как это мы побеждали вооруженных такими вот мечами огромных северных варваров. Потом понимаешь, почему мы сами отказались от таких мечей и предпочти им короткие гладиусы, напоминающие испанские: гладиус легче чувствовать. Сражаясь гладиусом, легче находишь соответствие руки и клинка. Но и испанцев мы покорили, потому что после Пунических войн преобразовали их мечи, избавившись от чрезмерной чувствительности и научившись наносить этим чувствительным оружием также и рубящие удары. Нам дано чувствовать мечи и дано чувствовать женщин.
Северные варвары, галлы и германцы, пренебрегают женщинами. Очень часто среди их женщин можно видеть русых, почти совсем белых красавиц, напоминающих безупречные статуи перед тем, как их покрывают краской. И, тем не менее, зачастую они одержимы страстью к мужчинам, которая, учитывая красоту их женщин, выглядит совершенным безумием.
Испанцы же, напротив, подвержены другому виду безумия, пренебрегая самими собой из-за женщин. Некоторые греческие историки считают, что испанцы превосходят женолюбием все прочие народы: бывало, в качестве выкупа за каждую похищенную у них женщину они отдавали трех, а то и четырех мужчин, а в старину, участвуя в походах карфагенян, не привозили на родину денег, но всегда просили в качестве платы женщин и вино125.
Мы, римляне, научились истинно любить женщин. Мы нашли соответствие в любви, как нашли его и в оружии. Мы создали ars amatoria и ars gladiatoria. Поэтому мы и никто другой владеем миром.
Любить, впадать в восторг, жить наслаждением и помнить, что всему этому нами же установлен предел, более того – что именно сознание предстоящего отказа позволяет чувствовать себя счастливым, невзирая
В древнегреческом язык
Оба глагола выражают понятие любить. О различии между ними см., например, тонкие замечания М. Гаспарова: «…В латинском зыке слово «любить» (amare) означало именно «желать», а для понятия «любить» в нынешнем смысле слова нужно было искать других выражений» и т. д. (
Сила, мощь
Нечто подобное сообщает Диодор Сицилийский (соответственно V, 32 (только о галлах) и V, 17), хотя, согласно Диодору, исключительным женолюбием отличались не испанцы, а жители Балеардских островов, о чем сообщает и Псевдо-Аристотель (Рассказы о диковинах. 88).