Культурная практика приказа. Гульнара Хайдарова
некоей уравновешивающей антисреды. Что может быть такой антисредой? Возможно, поэт и художник, самовольно творящие заведомую иллюзию и тем избегающие оппозиции рациональное/иррациональное могли бы дать ответ на этот вопрос, ибо они суверенны по преимуществу. А также лично ответственный командир в случае изолированной в стихии моря военно-морской культуры.
Границы личного и публичного размываются в анонимных социальных сетях и в публичных информационных пространствах. В анонимных информационных потоках человек легче теряет себя, преступает границы сокровенного, лишаясь пиетета перед нерушимостью границ сакрального. Стирание границ ведет к освобождению внутреннего от внешнего, они теперь совпадают, виртуализируясь взаимно. Долго культивируемый «внутренний мир» (а именно в нем основа единственно верного, с доверием себе суверенного решения), учреждаемый прежде вопреки институциональному давлению и принуждению теперь теряет необходимость охранять свои границы. Можно именовать это эмансипацией, либерализацией и внутренним освобождением, но десакрализация может граничить с непродуктивной пустотой на месте тайны. Постправда – это отсутствие печати тайны на чем бы то ни было (алетейя – потаенное у Хайдеггера). Но тайна была одним из ключевых элементов в ответе на вопрос: что такое человек22. Без тайны человек подставлен наличному бытию беззащитным – обнаженное бытие (вспоминается и «одномерный человек», и «голая жизнь», и «отсутствие свидетельства» в лагерной жизни).
Причем ситуация постправды характеризуется не дефицитом правды, а тем, что не стало лжи, возможности уличить и отграничить ложь. Размышляя о функционировании Министерства Правды и своей работы по переписыванию истории, герой Оруэлла в «1984» констатирует: «А в общем, это даже не подлог, просто замена одного вздора другим. Материал твой по большей части вообще не имеет отношения к действительному миру. … Чистая фантазия – вот что подойдет лучше всего (в качестве правдивого)». Антиутопия Оруэлла точно соответствует реальности тоталитарного режима: «Жданов говорил на XVIII съезде ВКП (б) о человеке, который написал 142 ложных доноса (хотя в сущности, неясно, где в то время пролегала грань между ложным и неложным доносом)», – сообщает историк Сергей Королев [9, с.313]. Всякий донос уже сам по себе ложный, ибо сама его возможность не может быть согласована с мотивом справедливого мироустройства и учреждением кантовского «вечного мира».
Пространственную человекоразмерную форму власти воплощает централизация, и центр выступает источником суверенного решения. Но все меняется в медиасреде, в которой власть растворена, повсеместна и нецентрализованна; сеть подрывает и власть пространства, и централизованную организационную структуру, и иерархическую инфраструктуру в глобальной цифровой деревне. Медиасреда девальвирует статус суверенного решения Центра.
Проблема суверенного
«Сам масштаб новой среды как макроскопического увеличения наших собственных само-ампутаций может сегодня положить начало новой науке о человеке и технологиях» [8]. Этому уже есть название – антропоцен.