Моя возлюбленная сакура. Кэйсукэ Уяма
человек сгорбился.
«Надо будет извиниться… Я ведь никакой не фотограф».
Ложь затянулась – и за это он обязан попросить прощения.
Анестезия начала проходить, и теперь каждое прикосновение к левому уху отдавалось болью.
А может, болело не ухо – а душа от мук совести.
«Нечестно приглашать на свидание в таких обстоятельствах. Не откажешь ведь…»
Мисаки тихонько вздохнула, прислонившись к двери поезда на линии Одакю.
Вот чего она не ожидала – так это что ее позовут на свидание.
Состав остановился на станции Умэгаока, и девушка поплелась к турникетам.
Если днем вокруг станции беспрестанно сновали студенты, то к одиннадцати вечера прохожих вообще не оставалось. Мисаки купила в супермаркете по дороге бутылочку молочного чая и желе и пошла домой, размахивая пакетом с покупками.
Вообще, не в первый раз парикмахер захватил ножницами ухо клиента. Хотя, конечно, так нельзя. И Мисаки еще не слышала, чтобы мочку прямо оттяпали. Их салон запросто могли закрыть через суд. Поэтому сразу, как только покалеченного клиента отправили в больницу, совершенно озверевший директор пригрозил понизить ее обратно до стажера. Девушка очень долго ждала, когда ее наконец повысят до стилиста, и возвращаться не хотелось совершенно. Конечно, сама виновата, но все равно наворачивались слезы.
Мисаки повернула за рыбной лавкой, и вскоре впереди показалась старая идзакая. У побитого непогодой деревянного фасада висел красный фонарь с надписью: «Ариакэ-я». Из-за стеклянной раздвижной двери просачивался свет и слышался смех гостей. В каждом районе есть хотя бы одна такая классическая идзакая, как с картинки. Там и жила Мисаки.
Девушка переступила порог и поздоровалась. Старший брат, Такаси Ариакэ, заметил, что она припозднилась, рассмеялся и вернулся к болтовне с завсегдатаями. Поприветствовали ее и посетители у барной стойки – они даже подняли в ее честь кружки. Мисаки всегда отвечала им тепло, но сегодня не нашла в себе сил на улыбку. Это заметила Аяно Ёсино, которая попивала у стойки хайбол, и спросила:
– Что-то случилось?
Аяно встречалась с Такаси, и Мисаки любила ее почти как старшую сестру. Взрослой серьезной женщине очень шли длинные прямые волосы. Брат такой красавицы не заслуживал.
– Что-то на работе? – с тревогой уточнила Аяно.
– Да нет, ничего, – заверила ее Мисаки, выдавливая из себя улыбку. Всё-то Аяно замечает!
– Мисаки, опять с чем-то накосячила? Ну ты и растяпа!
Такаси сложил на груди мускулистые руки, обтянутые черной футболкой, и расхохотался.
– Ой, заткнись, – огрызнулась на бесчувственного брата Мисаки, надув щеки, и затем пошла к лестнице на второй этаж.
– Эй, а поесть? – крикнул ей вдогонку Такаси.
– Не хочу.
– Ах, не хочешь? А у нас сегодня твои любимые морские улитки!
Морские улитки? Мисаки против воли застыла. Стоило только представить шкворчащих на гриле, запеченных вместе с раковиной морских улиток, как рот наполнился слюной. А еще соевым соусом их полить и свеженькими