Плакала Алла. Сборник рассказов. Александр Викторович Катеров
бутылку водки, хлеба и пошел искать место для суицида. Почему-то на память пришел разрушенный дом на окраине города, где я, еще будучи мальчишкой, играл в защитников Брестской крепости. Этот дом еще помнил и бомбежки, и страшную войну, и немецких фашистов. Он был полуразрушен, кровля сгорела, перекрытия упали, а его крепкие стены устояли и сохранили большой подвал. Там я играл в детстве, туда я и пришел, чтобы закончить свою жизнь.
Здесь Виктор сделал небольшую паузу и, ухмыльнувшись воспоминаниям, продолжил свой рассказ:
– Выпил я стакан водки, закусил хлебом и стал готовиться. Нашел подходящий крюк, ящик и потянулся за веревкой. Гляжу, а на ней лежит крыса – большая и черная. Она не испугалась меня, а я отскочил в сторону, замахал руками. С минуту мы смотрели друг на друга и я, немного осмелев, присел к своему импровизированному столику.
Я выпил для смелости и обратился к своей гостьи:
– Водки не предлагаю, а хлебом угощу.
– Краюху она, конечно, съела, но веревку мне так и не отдала. Тогда я налил себе еще стакан, и рассказал ей всю свою невеселую историю. Как мы расстались я не помню – уснул. Только точно помню, что дослушивала она мой рассказ у меня на коленях.
Я ухмыльнулся, а он продолжил:
– Утром я похмелился и вспомнил для чего нахожусь здесь в подвале этого разрушенного дома. Посмотрел я на крюк, подвинул ящик, а веревке-то и нет. Осмотрелся я, а на месте, где была приготовлена веревка, на алюминиевой тарелочке, лежит большой золотой перстень. Метаморфоза! Я, конечно, немного удивился, но догадался, что это моя «Мышильда» шутит. Так окрестил я свою случайную подругу.
– Мышильда? Эта та, что в «Щелкунчике»? – Спросил я.
– Она самая, балет смотрел? – Спросил он, а я покачал головой.
– Много потерял. А я смотрел. В большом театре смотрел…
Тезка задумался и мечтательно произнес:
– Были же времена!..
Он еще долго мне рассказывал о своей дружбе с крысой.
О том, как она его сделала богатым, таская ему золото из-под развалин, под которыми, по всей вероятности, находился клад. О том, как он баловал ее изысканными яствами, о том, как он хотел ее забрать себе в квартиру и, как упорно она сопротивлялась переселению.
Все это было любопытно, но я ждал финала, стараясь предугадать конец этой истории. Но то, что я услышал от Виктора меня поразило.
– Как-то после очередного посещения казино, – продолжал он, – где я оставил все свои деньги, я вспомнил о Мышильде. Последнее время я редко ее навещал. То одно дело меня закрутит, то другое, да и она уже не так щедро одаривала меня своими дорогими подарками. Но я все-таки к ней приезжал и, как правило, с бутылкой водки и булкой черного хлеба. По пьяни я ее благодарил и признавался в любви, но к финалу своего визита, когда заканчивалось спиртное, я начинал ругаться и упрекать ее в скупости. Мне казалось, что она стала мало радовать меня своими золотыми сюрпризами. Я привык к легкой наживе и приезжал собственно затем, чтобы забрать очередной подарок, приготовленный мне Мышильдой. Забирая гостинец, я зачастую забывал поблагодарить