Война без людей. Книга шестая. Харитон Байконурович Мамбурин
ты мне можешь сказать, коматозник? Ты же, считай, неделю назад родился.
– И поэтому ты не затыкаешься, дебил, вместо того чтобы слушать.
– Понял, заткнулся, слушаю.
Ничего-то он особо и не знал, кроме одной маленькой вещи. Кладышева. Наша Вероника собиралась спрятать Фридриха Беккера и у неё должно было это получиться с блеском. Не у неё одной, конечно, тут речь шла не только о большой и светлой любви этой извращенки ко мне любимому, но еще и о тщеславии. Единственный в мир дупликант разума – это было уникальное открытие, которым моя миниатюрная подруга делиться захотела лишь с самыми доверенными и близкими из своих коллег. К которым, кстати, относилась и Молоко. Именно Нина Валерьевна, подёргав нужные рычажки, и выбила под «эксперимент» чуть ли не целую усадьбу во глубине сибирских руд. Там и будет проживать некто Фридрих Беккер, причем, скорее всего, до конца своей пусть и относительно короткой, но точно полной спокойствия жизни.
– Я смогу осуществить то, о чем мечтал ты, – взглянул мне в глаза клон моего рассудка, – Буду писать книги, возможно даже напишу игру, а то и пару. Все твои навыки и знания, даже совершенно ненужные моему телу, все здесь, в моей голове. Я их использую. Пусть то, что я буду делать, будет полной ерундой по сравнению с тем, чем ты занимаешься здесь, но это будет твоя ерунда. Пока твоя, да, потом уже, когда я стану от тебя отличаться, то назову её нашей. Вот за этим я тебя и позвал. Сказать, что будет дальше. И… еще одно. Девчонки тебя любят. Уже. Все трое. Знаю, что ты сам всё это выбрал, что держишь все в себе, просто знай – они уже.
– Тебе-то откуда знать, – пробормотал я, отворачиваясь. Все сегодня меня пытаются смутить…
– Твой любимый институт рогов и копыт довольно далеко отсюда, – вздохнул я-номер-два, – Когда ты туда уехал, я много чего смог уловить в «Жасминной тени». Но, знаешь что? Самое интересное – это не то, что я уловил, а то, чего не получилось почувствовать даже на гран.
– И что же это такое, товарищ я? – вопрос вырвался раньше, чем я его осознал.
– Дерьма, Витя, – очень серьезно ответил мне двойник, кладя руку мне на плечо, – Дерьма.
Прошло немало секунд, прежде чем я ответил на это. Достаточно, чтобы с хлопком разорванного пространства перед «Жасминной тенью» возник незнакомый мне человек в военной форме. Тем не менее, в спину самому себе, готовому стать отдельным человеком по имени Фридрих Беккер, раздалось моё сдавленное:
– Спасибо.
Глава 5. Гадость ближнему
Никогда не блистал особым умом ни в первой, ни во второй жизни. Да и что взять с человека, в детстве повстречавшегося с таким чудом, как компьютерные игры? О, они тогда целиком овладели моим временем, лишь скупо выделяя крохи на все остальное. Не жалею, кстати. Однако, было кое-что, всего одна мысль, которая залетела мне в голову удивительно рано, где-то лет в десять. Великая мысль. Основополагающая. Трансцендентно-прозаическая, я бы сказал.
ВСЕ СРУТ.
Вот прямо говном! Кто регулярно, кто не регулярно, в этих нюансах ничего полезного нет, в