Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2. Игал Халфин
если не во всесоюзном масштабе, то, во всяком случае, как-то руководить отдельными выступлениями в ряде городов…118.
Рыков использовал уже знакомое нам структурирующее различение открытое / скрытое – открытая оппозиция / скрытая оппозиция, причем трудно сказать, какой манифестации оппозиции он боялся больше. Открытые выступления оппозиции являлись, с его точки зрения, провокациями. Они могли привести к мысли, что партия не стоит за ЦК единым фронтом, как утверждали пропагандисты. У «скрытой» оппозиции были свои опасности, однако она действовала «тихой сапой» – мотив, который будет иметь продолжение в годы террора.
«Кажется, до четырех тысяч человек голосовало против нашей платформы во время дискуссии перед XV съездом партии», – заметил Сталин на том же пленуме ЦК. Кто-то из зала поправил: «Десять тысяч». Сталин тут же согласился: «Я думаю, что если десять тысяч голосовало против, то дважды десять тысяч сочувствующих троцкизму членов партии не голосовало вовсе, так как не пришли на собрания»119. Б. Г. Бажанов, секретарь Сталина, удивлялся, что тот и не думал уменьшать количество своих критиков. «Это, казалось бы, совсем не в обычаях Сталина: проще запретить партийную дискуссию – вынести постановление пленума ЦК, что споры вредят партийной работе, отвлекают силы от полезной строительной деятельности. Впрочем, – продолжал он, – я уже достаточно знаю Сталина и догадываюсь, в чем дело. Окончательное подтверждение я получаю в разговоре, который я веду со Сталиным и Мехлисом». Держа в руках отчет о каком-то собрании партийного актива и цитируя чрезвычайно резкие выступления оппозиционеров, Мехлис негодовал: «Товарищ Сталин, думаете ли вы, что тут переходят всякую меру, что напрасно ЦК позволяет так себя открыто дискредитировать? Не лучше ли запретить?» Товарищ Сталин усмехается: «Пускай разговаривают! Пускай разговаривают! Не тот враг опасен, который себя выявляет. Опасен враг скрытый, которого мы не знаем. А эти, которые все выявлены, все переписаны – время счетов с ними придет»120.
16 декабря 1928 года уполномоченный ОГПУ Самуил Григорьевич Волынский вручил Троцкому ультиматум с требованием прекратить руководство левой оппозицией: «Работа ваших единомышленников в стране приняла за последнее время явно контрреволюционный характер, условия, в которые вы поставлены в Алма-Ате, дают вам полную возможность руководить этой работой; ввиду этого коллегия ГПУ решила потребовать от вас категорического обязательства прекратить вашу деятельность, иначе коллегия окажется вынужденной изменить условия вашего существования в смысле полной изоляции вас от политической жизни, в связи с чем встает также вопрос о перемене места вашего жительства»121. В тот же день Троцкий отправил ЦК ВКП(б) заявление, в котором заявил, что не собирается отрекаться от борьбы за интересы мирового пролетариата. Обвинение в контрреволюционной деятельности нельзя было назвать иначе как разрывом с заветами Октября. «Каждому свое, – писал Троцкий, –
Электронный ресурс: https://document.wikireading.ru/hai6lqOo7u