Эта, на секундочку, вечность. Виктория Топоногова
больница?
– Ну, не на весь город, а на Исторический район, где мы сейчас находимся.
– Идёмте!
– Куда?
– В больницу! Давайте, доедайте, и пойдёмте! – он бесцеремонно придвинул к ней стакан сока.
– Я-то здесь причём?!
– Без вас я больницу не найду. Вы всё здесь знаете, вы мне покажете… Мне бы только отыскать моего мальчика!
Спустя несколько минут они быстрым шагом шли по городу.
7
Париж времён импрессионистов заканчивался сразу же за стеклянными дверями «Импресьона», и начинался маленький провинциальный город Соломенск.
Вечерело. В бревенчатых одноэтажных домах Исторического района зажёгся свет… Интересно, как причудливо иногда сочетаются в пространстве вещи разных эпох. Например, резные деревянные наличники и пластиковые стеклопакеты в них…
Теплынь, несмотря на первую половину мая, стояла летняя. Повсюду в траве, пробивающейся вдоль заборов частного сектора, светились пушистые шапочки одуванчиков.
Лера с Аркадием Михайловичем вышли на Часовую улицу. Пришлось сделать крюк, поскольку на Складской опять всё перекопали…
Цвела черёмуха. Её нежные белые соцветия благоухали по всей улице. Но ещё больше было цветущих вишнёвых деревьев – практически в каждом дворе. Вся Часовая тонула в садах, словно в шапках белых облаков, опустившихся отдохнуть на землю.
– Знаете, почему улица называется Часовой? – спросила Лера.
– Откуда же мне знать? Наверное, на ней часовщики жили?
– Нет. Просто здесь отовсюду видны часы на крепости, – она показала рукой в сторону Кремля, виднеющегося впереди.
– Я вижу только башню.
– Конечно, сейчас вечер. Часы днём видно.
– Они что, солнечные?
– Нет, обычные. И потом, это северная сторона.
– Ну да, конечно…
С Часовой они свернули на Северный вал, пересекли небольшую речку и пошли вдоль Бежицкого монастыря.
– Без вас я бы тут точно заблудился… Опять башни, – заметил Аркадий Михайлович. – Монастырь, что ли?
– Да. Успенский Бежицкий женский монастырь. Может, Артём ваш в поисках женского общества сюда тоже заходил?
– Не думаю.
– Тогда идём дальше.
За монастырём они пересекли по диагонали большой сад, перешли Аптекарскую улицу и через некоторое время вошли в приёмный покой Бежицкой больницы.
Здание, бывшее в свои лучшие времена богатым купеческим особняком, теперь всем своим видом показывало, что эпоха его расцвета давно закончилась. Колонны и полуколонны взывали о реставрации, сохранившуюся лепнину густо засидели мухи. Слабо освещённые чахлыми лампами своды навевали мрачные мысли…
Какое счастье, что кто-то ещё, кроме Леры, узнал парня на фотографии, которую всем показывал Аркадий Михайлович.
– Да, вроде этот, поступил вчера с отравлением клофелином, – сказала медсестра в приёмном покое.
– Жив? – выдохнул Аркадий Михайлович, буквально гипнотизируя девушку.
– Жив, не волнуйтесь, откачали…
– Где он?
– Сейчас,