Исход Рагнарёка. Влад Волков
он, – ворвался в зал уставший и запыхавшийся Сетт Догман, найдя Бальтазара глазами, а за демонологом поспевала и суккуба Лукреция.
– Там какой-то кошмар начался, – принялась она тут же докладывать. – Ракшасы полезли сквозь все порталы, сметают всё. Орков, нежить, имперцев, просто жрут и разрывают всех, кого найдут. А следом асуры повыползали с клинками, сейчас с драконидами в стычках. Ни Азазил, ни кто другой, ни архидьяволы им не указ. Не можем больше войсками демонов управлять, Бальтазар!
– Ну, начинается… – скривился тот.
– Вы попросили помощи у сил хаоса, – произнесла Мокошь с укором. – Вот они и делают то, что могут. Такова их природа. Вам не подчинить хаос, не обратить его в послушные взводы, в порядок под своё командование.
– Поэтому я и просила тебя с ними не связываться, – шипела внутри Бальтазара царица-тьма.
– Ладно… – опустил кулаки на край стола костяшками лорд-некромант. – Что-то придумаем. Пока они отвлекают драконидов от границ Лонгшира – это даже нам на руку.
– На руку, лорд Кроненгард, надо быть чистым, – подметила Мокошь. – А вы затеваете раз за разом тёмные дела и сталкиваетесь с последствиями.
– Я всё-таки тёмный лорд, – недовольно пророкотал тот. – Мне положено.
– Вы, смертные, сами творите свою судьбу. Нельзя что-либо оправдывать лишь своей сущностью и натурой. Вы всегда можете принять решение. Я бы воззвала к вашей совести, но внутри вас только тьма, – недобро сверкнула пожилая богиня глазами.
– А она ведь права, чёрт возьми, – ухмыльнулась где-то в груди некроманта царица-тьма.
– Не до чертей мне сейчас, – хмыкнул сам чернокнижник.
– А вам вообще не до кого, кроме себя, – встала с места статная собеседница с вращавшимся перед ней веретеном. – Вы упрекали нас в том, что мы не ведаем гармонии, но сами же выбиваетесь добровольно из цепочки взаимопомощи своим эгоизмом. Даже сейчас думаете только о себе.
– О себе я не думаю с момента похищения Люции, Мокошь, – хмыкнул тот. – Всё это время я думаю только о ней.
Бальтазар I
Лонгширский город Зайн, что располагался недалеко от мангровых болот, славился добычей древесины и плодов, сока и листьев нипы, полезных кореньев, а также моллюсков, рыбы и ракообразных. Несмотря на то, что и отсюда тоже некоторые жители были призваны в собранное ополчение, ныне разгромленное близ границ при активном участии сожранного Апофисом Гелиоса, сейчас здесь кипела жизнь и было весьма многолюдно.
Добытчики и охотники, мастера местного промысла, ремесленники, делающие опорные балки, столбы и сваи, поплавки, дубители, а также плетущие различные изделия: от шляп до корзин, от сетей до зонтов – все занимались своим делом. На кухнях постукивала посуда, воздух полнился сладковатыми ароматами, за исключением соляных мануфактур, где вываривали листья.
На улицах волокли мешки и бочки, начищали обувь и торговали. Город мало чем отличался от себе подобных, разве что неровная местность,