Советская повседневность: исторический и социологический аспекты становления. Игорь Орлов
на исследование контекстов повседневного мира, встроена в широкий теоретический контекст аналитической социологии повседневности с ее ключевыми концептами: наблюдения как процесса конституирования события, события как смыслового комплекса и системы фреймов, понимаемой как система различений (подробнее по этому вопросу см.: [Вахштайн, 2007]).
Можно констатировать, что сегодня социология повседневной жизни превратилась в новую дефиницию «социологического глаза». Повышенное внимание к повседневности – признак смены парадигм, сопровождаемой критикой глобальных объяснительных схем. Так, директор Центра исследований повседневной жизни (Сорбонна) М. Маффесоли трактует повышенное внимание к повседневности как признак крушения великих объяснительных схем прошлого. Социолог ныне – не более чем участник общественной жизни наравне с другими. Познающий субъект оказывается «поставленным на место» через открытие повседневной реальности [Maffesoli, 1989. P. 5–6]. Известный французский культуролог М. де Серто отмечал, что при таком подходе сама идея авторства оказывается фиктивной: ведь то, что познающий индивид думает или пишет, то, что он знает, – лишь «выход» из предшествующей истории, преимуществами которой он пользуется [Certeau, 1980. Р. 7].
Новая социология исходит из факта плюрализма опытов и речевых практик, что позволяет обратить внимание на то, что казалось третьестепенным, и прежде всего на архаику в современности. Для Маффесоли социальность оказывается продуктом постоянного взаимодействия различных элементов социальной среды, которая, в свою очередь, находится внутри матрицы природного [Maffesoli, 1989. Р. 1–2]. В этих условиях основной исследовательской задачей становится учет трансверсальности – проявления множественности социальных образований, взглядов, идеологий, психологии, ментальностей и языковых практик [Козлова, 1992. С. 51]. Оказывается, что наилучшей когнитивной стратегией, как сформулировал ее З. Бауман, является восстановление смыслов чужого опыта через вникание в традицию, форму жизни и языковую игру, а затем – перевод полученных результатов в форму, воспринимаемую традицией самого исследователя [Bauman, 1988. P. 230]. В результате обычный опыт рассматривается как локомотив человеческой истории.
Что касается микроисторического подхода в исследовании повседневности, то его значимость определяется, во-первых, расширением внимания к множеству частных судеб «незамечательных» людей. Во-вторых, апробацией методик изучения несостоявшихся возможностей. В-третьих, определением нового места источников личного происхождения. В-четвертых, постановкой задачи исследования вопроса о способах жизни и экстремального выживания в условиях войн, революций, террора и голода. Наконец, для исследований повседневности характерна междисциплинарность как исследовательский принцип. В свою очередь, комбинация научных дисциплин определяется сосуществованием двух подходов к пониманию повседневности – реконструирующей