Люби меня. Дина Данич
не так. Я, черт подери, переспал с Олей! С девочкой, которую с детства знаю, и которая всегда хвостиком ходила за мной. На которую я уже не первый год запрещал себе смотреть, как на девушку. Раз за разом возводил запреты и заслоны, потому что… Да неважно это сейчас!
А она выросла, в любви призналась, когда ей было шестнадцать. Постарался тогда мягко объяснить, вроде успокоилась. Все это время никак ее маниакальное желание не проявлялось.
И я расслабился. Поверил, что переросла, что это позади. Убеждал себя, что так правильно, что так и должно быть. Что пусть лучше будет счастлива без меня.
Я бы ни за что не тронул ее в адекватном состоянии, а она фактически поимела меня. Да зачем ей такой, как я? Зачем гробить жизнь с инвалидом, по сути? Не хрен.
Но Оля упряма. Не ожидал, что выкинет такое. А ведь стоило бы догадаться…
Собственный прокол злит и раздражает. А это ее “я тебя люблю” так и вовсе выбивает из обоймы.
О том, что сделает дядя Ильдар, когда узнает про наши кувыркания, лучше даже не думать. Хотя если у нее в голове не только розовая вата, то не узнает.
Свою злость надо куда-то спустить. Лиза, если правда спалила нас, в ближайшее время вряд ли остынет. Она девка взрывная, эмоциональная. И так вечно подкалывала Ольгу, говорила, что та бегает за мной как собачка, а я, идиота кусок, ее защищал.
Игнат отвечает на звонок только после пятого гудка.
– Ты все еще на хате? – спрашиваю у друга.
– Нет, уехал уже. Кстати, Лизу видел – куда это она одна рванула на всех парах?
– Давай пересечемся, расскажу.
– В зале?
– Издеваешься? – морщусь, представив, какая сегодня получится тренировка. – Нет, давай-ка в баре посидим.
– С утра пораньше? – Трофимов явно в шоке от моего предложения. – У тебя там что, апокалипсис?
– Вроде того.
– Тогда погнали кофе попьем. У меня что-то башка трещит по швам. Давай, на Комсомольской.
Я на месте уже через сорок минут – Игнат подъезжает вслед за мной.
– Чего рожа такая кислая? Лизок не дала? – скалится он.
– Бери круче. Оля.
– Не дала?
– Поимела меня, – мрачно отвечаю и делаю приличный глоток эспрессо. Горечь слегка перебивает тошноту, и дышится уже легче. – Вернулась вчера, типа забыла что-то, а потом дрянь какую-то подмешала мне в чай.
– И? Ты вырубился, а она тебя сфоткала с пастой на груди?
Мне ни черта не смешно. Меня все это бесит. Ведь получается, все мои старания пошли лесом. И, наверное, на моем лице это как-то отражается, раз Трофимов перестает лыбиться.
– Короче, трахнул я ее. И, похоже, не раз.
– Да ты гонишь…
– Судя по всему, нет.
– Уверен? Или не помнишь ничего?
– Слушай, мы проснулись вместе, и она вся… В общем, того, помятая. Плюс на простыне кровь.
О том, что испытал, когда это увидел утром, молчу. Вот вроде бы это она виновата, а все равно чувствую себя козлом каким-то.
– Ну, вы даете, – присвистывает друг. – И что делать будешь?
– Ничего.
– То