Звезда Авроры. Эми Кауфман
одно деление шире.
– Ну всего-то на час, Лекс, – прошу я.
Второй лейтенант Лексингтон приподнимает темную бровь:
– Вы, быть может, хотели сказать: «Всего-то на час, мэм», кадет Джонс?
Ой. Перегнул.
– Так точно, мэм! – Я отдаю честь как можно четче. – Виноват, мэм!
– Тебе все-таки поспать бы? – вздыхает она.
– Не могу заснуть, мэм.
– Переживаешь насчет завтрашнего Набора? – Она встряхивает головой, улыбается – наконец-то. – Ты в своей параллели первый среди Альф. Тебе-то чего волноваться?
– Просто нервозность. – Я киваю в сторону «Фантомов» в ангаре-12. Разведчики изящны, каплевидны, черны, как внешняя пустота. – Подумал, что неплохо бы ее использовать и налетать еще пару часов в Складке.
Улыбка лейтенанта гаснет.
– Не разрешаю. Кадетам не положено выходить в Складку в одиночку, Джонс.
– У меня высшая похвала от полетного инструктора. И завтра я уже полноправный легионер. Дальше четверти парсека заходить не буду.
Наклоняюсь ближе, улыбку включаю на форсаж.
– Я же не стану вам врать, мэм?
Медленно, очень-очень медленно она улыбается в ответ.
Ямочки, спасибо!
Через десять минут я сижу в кабине «Фантома». Двигатели разогреваются, системы ангара загружают мой корабль в пусковую трубу, и я c беззвучным ревом вылетаю в черноту. За защитными экранами мерцают звезды. Пустота тянется вширь, в вечность. Станция «Аврора» озаряет темноту у меня за спиной, быстрые крейсеры и неуклюжие линкоры зачалены в ее ангарах или прорезают окружающую тьму. Я меняю курс, чувствую приступ головокружения при отключении гравитации, и за оболочкой станции оно сменяется ощущением невесомости. Впереди, примерно в пяти тысячах километров от носа станции, высятся ворота Складки. Здоровенные, шестиугольные. Опоры их мигают в темноте зеленым. Внутри видно дрожащее поле, истыканное яркими точками света.
В наушниках треск:
– «Фантом-151», говорит диспетчер Авроры. Вход в Складку разрешаю, прием.
– Аврора, вас понял.
Жму на двигатели, при ускорении меня вдавливает в противоперегрузочное кресло. Автопилот берет на себя управление, и огни ворот Складки пылают ярче солнца. Я беззвучно погружаюсь в бесконечное бесцветное небо.
Меня ждут миллиарды звезд. Складка широко открывается, проглатывает меня целиком, и в этот момент я не слышу ни рева своих двигателей, ни звона навкома. Стихает тревога перед завтрашним Набором и воспоминания об отце.
На краткую секунду все сменяется тишиной Млечного Пути.
И ничего не слышно.
И ничего не слышно.
Когда мне удается, игнорируя тревожные сигналы скафандра, открыть криомодуль, ползущий по затылку водяной ком достигает ушей. Я изо всех сил трясу головой, но при нулевой гравитации жидкость обволакивает кожу, здоровенной каплей студня заливает левый глаз, наполовину меня ослепляя. Изо всех сил стараясь не ругаться, срываю печати криомодуля