Звезда Авроры. Эми Кауфман
что ты можешь привезти с собой рисовую муку. И крахмал из тапиоки. Чтобы мы хоть раз отметили не синтетикой наше воссоединение. Приготовлю вам рисовую лапшу.
Я не сразу соображаю, что он закончил и ждет моего ответа. Смотрю на них – они держатся за руки. Полная надежды улыбка отца и болезненная ухмылка Патрис. Мысли о маме и попытки понять, что это будет значить.
– Ты шутишь, – говорю я наконец. – Ты хочешь, чтобы я это… праздновала?
Ругаться с четырехминутными задержками не получится, так что я продолжаю передачу, все сейчас скажу, пока у него нет возможности ответить.
– Прости, Патрис, что тебе это приходится слушать, но папе почему-то не пришло в голову поговорить со мной наедине. – Я обращаю взор к отцу, палец так жмет кнопку передачи, что костяшка белеет. – Во-первых, спасибо тебе за пожелания ко дню рождения, папочка. Спасибо за поздравления с очередной победой на всемирке. Спасибо, что не забыл написать Кэлли про ее сольный концерт – который, кстати, прошел с блеском. Но более всего спасибо тебе за вот это. Мама не прошла отбор на Октавию, так ты ей нашел замену? Ты же еще даже не развелся!
Я не жду их запаздывающего ответа. Не хочу слышать новые варианты старых оправданий или извинений. И тычу в кнопку окончания передачи.
Но не успеваю подняться с места, как застывшее изображение этих двоих приходит в движение. И я вижу вспышку света.
Такую яркую, что весь мир загорается белым. Я щурюсь, поднимаю руки перед собой – и понимаю, что их не вижу.
Я ничего не вижу.
Я вижу.
Лежу на спине и вижу потолок. Он белый, и какие-то кабели по нему плетутся, и где-то надо мной свет, от которого глаза болят. Я поднимаю руки, как было во сне, и почти удивляюсь, что вижу пальцы.
Но сны – снами, а имя свое я вспомнила. И помню свою семью. Я была в составе третьей транспортировки колонистов на Октавию III. Прогресс!
Может, я на Октавии, а это идет процесс выхода из заморозки?
Смотрю в потолок, щурясь на свет. Где-то рядом витают еще воспоминания, кажется, чуть-чуть – и достану их рукой. Может, если притвориться, что я смотрю вот сюда, в другую сторону от них, они потихоньку выползут. И тут я на них напрыгну.
Так что я пытаюсь думать о другом и решаю повернуть голову. Пробую влево – кажется, оттуда шел мужской голос. Ощущение – как у силача из видео, когда он тянет одной рукой здоровенный погрузочный дрон, и я преодолеваю его инерцию, каждый атом самой себя вкладывая в это усилие. Ощущение невероятно странное: безмерное напряжение, когда вообще ничего не чувствуешь.
Мои усилия вознаграждаются видом стеклянной стены, матовой до половины человеческого роста. Парень находится на той стороне, мечется туда-сюда, как зверь в клетке.
У меня в мозгу словно происходит замыкание от попытки обработать сразу много информации.
Факт: Он до ужаса потрясный.
Точеный подбородок, растрепанные светлые волосы, задумчивый взгляд и идеальный шрамик через правую бровь – ну милота невозможная. Этот факт сразу занимает