Роман. Бабайка Злая
огромный ворон с человеческим телом или человек с птичьей головой. Я видел его блестящий жёлтый глаз, который пялился сквозь стекло на меня.
– Я исполняю твоё желание, Ро́ман, – голос человека-птицы звучал прямо у меня в голове, – и ты мне за это поможешь. Придёт время – всё узнаешь.
Боль от укола в сгиб руки привела меня в чувства. Окно и птицечеловек исчезли. Я моргнул, глядя на яркий свет, который тут же пропал – это Минка убрала фонарик. Врачи отошли, что-то тихо обсуждая, а Павле налаживал капельницу, укрыл меня одеялом и протянул стакан с водой.
– Павле, – прошептал я, глядя на сидящего рядом мужчину, – ты ничего не слышал о человеке с головой ворона?
Он сначала пожал плечами, но потом задумчиво нахмурился. Минка прекратила совещаться с коллегой, окликнула помощника. Вместе они вышли. Лекарство потихоньку действовало, отпускала дрожь, затихала боль только зуд в дёснах, и слабость остались. Я уплывал в беспамятство. Сквозь пелену сна прорывалась реальность, меня иногда тормошили и просили поесть, но сознание как будто полностью не включалось. Словно меня уносила бурная тёмная река.
В какой-то момент я перестал понимать – это свет в палате погас или я окончательно провалился в видения. Вокруг было темно и холодно. Я лежал на чём-то твёрдом, но стоило пошевелиться – поверхность разъезжалась и проминалась. Над головой висела огромная красная луна, но света почти не давала. Я поднялся и услышал, как шурша с моей одежды осыпается песок. Слабый ветер подхватывал его, закручивал в вихри и уносил прочь. Глаза привыкли к освещению, я различил торчащие тут и там одинокие скалы, похожие на чёрные силуэты. Одна из них пошевелилась. Мне навстречу шёл мужчина с головой ворона. Его балахон волочился по песку и шелестел, не переставая. На массивном клюве играли отблески лунного света.
Я не боялся снов, но это существо вызывало у меня тревогу. Как будто я видел не совсем сон, а очень похожую на галлюцинацию реальность. Вороноголовый остановился рядом, изучая меня блестящими глазами.
– Кто ты? – нарушил я молчание.
– Анмор, – прозвучало у меня в голове.
– Чего ты ко мне пристал? Я не звал тебя!
Он не ответил. Из складок балахона показалась бледная худая рука, как у меня прямо. Он протягивал мне какой-то предмет. Я не мог рассмотреть, что там, но рискнул принять. Громко каркнула невесть откуда взявшаяся птица. Я проснулся. В руке был зажат сложенный вчетверо лист. Гладкий, глянцевый он слегка колол углами кожу. Я точно знал, что ничего подобного в палате не было. На расправленной бумаге красовалась эмблема Большой Центральной Библиотеки страны. Я её видел на книгах в кабинете директора и хорошо запомнил потому, что отчитывали меня как раз за порчу книги. "Хорошо, что это была не книга Центральной Библиотеки, Ро́ман, иначе к твоему списку проступков прибавился бы ещё один наказуемый – ущерб государству!" – строго выговорил мне мужчина и отправил тогда работать на сортировке макулатуры.
В листовке заголовок красивыми