Тот, кто утопил мир. Шелли Паркер-Чан
клинка. Он смотрел на затухающий огонь – и вдруг силой какой-то чудовищной алхимии запахи свечки, горячего металла и кожи слились в одно воспоминание – не конкретное, как с горечью подумал генерал, а в ощущение Эсеня. Тогда боль вернулась. И не было ей конца.
Едва понимая, что делает, ведомый инстинктом отчаяния, рефлексом, бездумным воплем о прекращении боли, Оюан закатал узкий левый рукав и плашмя приложил раскаленный металл к собственной коже.
Как же больно! Он уставился на руку в немой муке. Боль выжигала горе, пока сознание не обратилось в сплошной белый крик.
Задолго до того как Оюан стал солдатом, привычным к любым физическим неудобствам, раскаленный нож превратил его в того, кто он есть. Такая боль была ему знакома. Он знал, что эту боль – в отличие от той, другой – можно пережить. Тяжело дыша, он отнял клинок от запястья. Вдоль браслета, собранного из нефрита и золота из кос Эсеня, протянулся ужасный ожог. В голове все нарастал и нарастал белый вопль. Оюан позволил себе раствориться в нем. Теперь вместо разума пылало тело, начисто стирая его личность вместе с чувствами.
Он не знал, сколько длилось забытье. Кажется, долго.
– Генерал.
Тот рывком обернулся. В дверях стоял Шао. И давно он там стоит? На коленях у Оюана лежала забытая уздечка. Он одернул рукав, с мрачным стыдом пряча ожог и браслет. Рука все еще саднила.
Шао вошел. Видимо, счел, что приглашения не требуется, учитывая, сколько раз он впустую окликал Оюана. За ним вошли Гэн и командир Чу, еще один соучастник заговора. Оюан встал. Без доспехов, не успев прийти в себя. Больше похоже на противостояние, чем на собрание. Он вдруг осознал, что до сих пор сжимает в руке нож.
– Генерал Оюан, – произнес Шао, не отдав ему честь.
Взгляд его скользнул по ножу. Он иронично и в то же время понимающе улыбнулся. Кривая улыбка командира напомнила Оюану взмах меча. Но Шао всегда такой, может, он и не заметил, чем занят генерал.
– Вы не получили моего сообщения?
Спохватившись, генерал вспомнил, как отмахнулся от молодого солдата. Когда же это было? Утром, наверное. А уже перевалило за полдень.
– Сейчас вы здесь, – кратко ответил он. – В чем дело?
– Сегодня утром командир Линь со своими инженерами не присутствовал на перекличке в казармах. – Договорив, Шао всегда замирал с приоткрытым ртом, как щука, готовая цапнуть.
Кажется, Гэн что-то говорил на днях насчет командира Линя… или Чу?
– То есть?
– То есть командир Линь, который просил вас о встрече три дня назад, чтобы обсудить разногласия, но не был услышан, решил дезертировать.
Оюан встретился неприязненным взглядом с Шао. Его совершенно не интересовали кадровые проблемы. Ему было душно и яростно хотелось, чтобы его оставили одного.
– У нас еще три инженерных подразделения, не так ли? Не понимаю, в чем сложность.
Гэн и Чу принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу, но Шао так просто не собьешь. Помедлив, он ответил:
– Ожидание сложно дается даже лучшей из армий. Ваша же