Чечек. Иван Сергеевич Калугин
href="#n_19" type="note">[19]? Я слышала, что раньше там жили настоящие тюрки – потомки Каганата[20], – её тон немного отдавал мечтательностью. – Некоторые исследователи тех мест писали, что тамошние мужчины и женщины отличались от прочих алтайцев золотой кожей и глазами цвета неба в ясную погоду.
– Ох, нет. Звучит, конечно, красиво. Но я впервые в этих местах, – Ане было приятно разговаривать с Ларисой. Она была рада отвлечься от рутиной болтовни с Олегом. – Я родом с Ленинградской области.
– Опять мимо, – Лара приподняла брови и лоб задался морщинами у рыжих корней волос. – Странно, что меня еще не обсыпало пеплом от моего погоревшего стыда.
Олег ухмыльнулся. Он по-прежнему стоял за спиной Анны. Она вместе с Ларисой посмеялась над её самоиронией. Лёгкий трёп между женщинами складывался легко и ненавязчиво. А такая задушевность – с малознакомыми людьми – как правило, располагают к беседе. И порой приводят к самым неожиданным откровениям.
– Если Вам будет интересно, то скажу, что к Алтаю я имею отношение. Моя мать была здесь по долгу службы в девяносто втором году. Познакомилась с отцом где-то в эти горах. Они жили на территории одной тур-стоянки. У родителей случилась любовь, – Аня потирала руки друг о друга, но говорила без волнения в голосе. – Мать говорила, что отец был геологом. Вроде как из местных. К их роману она отнеслась, как «к увлечению, скрасившему её месячную командировку».
– Ты мне никогда об этом не рассказывала, – Олег на корточках сидел у её колен.
– Ты никогда не спрашивал.
В действительности Аня редко рассказывала о летних приключениях своей матери и истории своего появления на свет божий. И даже если её спрашивали в лоб об отце, она изящно уходила от прямого ответа и по кривой Жордана уводила разговор в нейтральные темы.
– Аня, что же было дальше? – Лариса буквально погрузилась в историю девушки и не собиралась всплывать, пока в лёгких не закончится кислород. – Отец уехал с ней? Вы его знали?
– Ничего из этого не случилось, Лара. Отец остался где-то в этих краях. Мама его больше не видела и не слышала. Как и я, – Аня поняла, что нужно закругляться. Намокшие глаза предательским блеском выдавали в ней уязвимость в разговорах об отце. – А через несколько недель после возвращения домой мама узнала, что беременна мной.
Аня выдохнула и улыбнулась с искрящимися глазами двум своим слушателям.
Девушке было тяжело сдерживать эмоции, когда она погружалась в личные переживания. Впрочем, как любому, у кого есть душа. На работе, какой бы стрессовой ни была ситуация ситуация, Анна Андреевна всегда умела сцепить зубы, выпрямить спину, сыграть напускное безразличие и, при необходимости, выдавить улыбку. Но с годами Аня стала более сентиментальной, и слова «отец», «папа» стали для неё настоящими тригирами. Она втихомолку осуждала подруг, которые частенько сетовали на своих выпивающий, гуляющий, безработных отцов.
– У вас хотя бы есть такие, – говорила она.
У неё же – ни вещицы, ни обрывка голоса на память, ни
Имеется ввиду Тюркский каганат