У светлой пристани. Вячеслав Викторович Сукачев
Что-то поскрипывало в его груди, и Светлана подумала, что не надо бы ему курить. Но ничего не сказала. Смутные голоса доносились из села, лениво облаивала кого-то собачонка, да безостановочно потрескивал движок электростанции.
– Эх, Светка, – неожиданно далеким голосом заговорил Савелий, – дитё ты еще малое. Смотрю я на тебя, и Таисью ты мне шибко напоминаешь, и многое непонятное для меня теперь ясным становится… Ты ведь не знаешь, а мы с Таисьей сызмальства вместе росли, на фронт она меня провожала, эх! – Савелий огорчённо махнул рукой и сплюнул в воду.
Он долго молчал, и Светлана тоже не решалась заговорить, и лишь деревянная нога поскрипывала, да вспыхивал огонек папиросы, освещая на миг заросшие щетиной щеки Савелия.
– Ты вот посуди, – глухо заговорил Савелий, – мне двадцатого июня восемнадцать лет сравнялось, а через три месяца я уже обезножел. Врач пришел в палату и говорит, что, мол, ногу пилить надо, а я в рёв, не дамся, и все тут… Сутки еще лежал при двух ногах, да что там, вонь от меня пошла по всей палате. Санитарка, жеманная такая тётка была, как в палату зайдет, так и нос платочком зажимает. Мне вот ее зажатый нос больше всего и запомнился… Отхватили ногу чуть ниже колена, а сутки-то и сказались. Через неделю давай снова пилить. И так почти под самый пах и допилились…
– Ну, а что же тетя Тая? – тихо спросила Светлана.
– А что ей, она к тому времени уже замужем была.
– Как?! – Светлана растерялась. – Как замужем была?
– А так, – спокойно ответил Савелий, – ты судить-то ее не торопись. Да и не тебе ее судить, не тебе и не мне, да и никому… У них в доме-то при одной матери пять ртов было, а Таисья, значит, старшая из них, вот и рассуди. Раньше много не спрашивали, а тут и жених подходящий сыскался, кооперативом заведовал, ну и сосватал он ее. – Савелий щелчком далеко отбросил докуренную до мундштука папиросу и покосился на Светлану.
– Ты-то его не застала. Старый он был, много старше Таисьи. А так добрый человек, понятливый. Ведь когда слух обо мне в деревню пришел, Таисья ко мне в госпиталь подхватилась… А он ничего, денег на дорогу дал.
– И она к вам приезжала? – и в темноте было видно, как загорелись у Светланы глаза, четко проступая на смуглом лице. – Расскажите…
– Ну, эта сказка долгой получится, – усмехнулся Савелий, – пойдем лучше я тебя чайком с липовым медом угощу.
В избушке Савелия аккуратно прибрано, чувствуется, что здесь каждая вещь свое место знает. На деревянном, до белизны выскобленном ножом столе лежал хлеб под полотенцем, две эмалированные кружки рядком стояли, сахарница с железной крышечкой. Печка недавно побелена с синькой, и лишь несколько карасиных чешуек прилипло к ее боку. И хотя все это Светлана видела не раз, сегодня она оглядывала хозяйство Савелия с особым вниманием, и теперь любая здесь мелочь казалась ей интересной, полной какого-то тайного смысла. Да и вся жизнь Савелия, мимо которой так равнодушно и спокойно проходила Светлана, теперь для нее открылась совершенно по-новому, так неожиданно открылась… До сегодняшнего