Нигде и никогда. Алексей Корепанов
мечи к бою приготовив. Кто скажет, где тот перекресток в глуши лесной, на котором дева стоит дивная, обнаженная, рыдающая, о помощи взывающая, руки к небу воздев. Нет, не дева это, а дракон огненный, девою прекрасной притворившийся!
Молчат рыцари, пробираются сквозь чащу мрачную, отдаляясь от Камелота славного, разгульного. Угрюм и дик лес Броселиандский.
И не выдержал Говен, сводный брат короля Артура, разговор начал мессир Говен, сын Лота Оркнейского. Разговор неторопливый, негромкий в чаще угрюмой леса Броселиандского, на узкой тропе, что не дает покоя коням иглами шиповника колючего.
– Сударь, – зазвучало слово тихое в чаще дремучей, – давно не был я в этих краях. Много дней провел я в поисках государыни нашей Геньевры, Мелеагантом похищенной, и давно не проезжал этой тропой.
И, встрепенувшись, молвил мессир Ивэйн, отводя взгляд настороженный от густого терновника:
– Да, сударь. Увы, не вас избрал Господь спасителем ее, а Ланселота Озерного.
Как гулко звучат голоса под темным пологом cосен!
Оживились рыцари, и потянулся разговор неторопливый, и незаметна стала тишина угрюмая, и все ближе источник под соснами и замок Лодины златовласой.
Улыбка теплая легла на уста мессира Говена отважного, и спросил он, гриву конскую поглаживая:
– Как поживает Люнетта моя милая, помнит ли меня или другой сердцем ее завладел?
– Ждет вас Люнетта ваша темноволосая, верна она слову данному. Дружна она с госпожой, и светло в замке от дружбы этой.
Не иссякает разговор, течет, как струя неспешная из-под камня тяжелого. И хоть одиночество и не помеха рыцарю отважному, а все-таки веселей вдвоем на тропе лесной.
Трещат ветви сухие в стороне от тропы, ломится кто-то сквозь чащу дремучую. На мечах лежат руки рыцарей, и к бою готовы мечи, мечи острые и тяжелые. Кто знает – кабан ли то или дикий бык идет по лесу угрюмому, или же великан свирепый спешит к тропе лесной, топот конский услышав.
Все темнее в лесу Броселиандском, все тревожнее, и невольно копье ищут руки сильные, и быстрее бьются сердца отважные, и зорче в чащу лесную вглядываются рыцари. Не из трусливых мессир Говен, не раз сражался он в битвах страшных, не раз насмерть бился с великанами чудовищными, не раз чары снимал с замков заклятых, но крепко сжал копье рыцарь храбрый и быстрее коня пустил по тропе лесной.
Тихо в лесу, как перед бурей ужасной.
– Сударь, как там лев ваш, спасенный вами от змея огнедышащего? – молвил негромко мессир Говен.
– Надежно замок охраняет лев мой храбрый. Спокоен я в дальних краях, ибо даст он достойный отпор всякому, кто к замку приблизится и станет водой поливать камень у источника, чтобы бурю вызвать свирепую.
Сгущается темнота угрюмая, застыли деревья в безмолвии, и молчанию склепа подобно это безмолвие. Давит тишина недобрая, и умолкли два рыцаря на тропе узкой, что ведет сквозь лес Броселиандский. Не решаются рыцари храбрые