Маньяк. Сергей Леонтьев
в отца пошел, такой же сорванец, хорошо хоть заживает все как на собаке.
Была такая особенность организма у Калиева – что в детстве-юности, что теперь, в возрасте за сорок – бытовые и служебные раны и травмы на нем заживали удивительно быстро. Врачи в милицейском госпитале, куда его однажды доставили с ножевым ранением, полученным при задержании опасного бандита, только недоуменно качали головами и пожимали плечами. Пациент, на которого лечащий врач уже заготовил посмертный эпикриз, через несколько дней бодро бегал по коридорам больницы. А войди лезвие ножа сантиметром левее – и до операционного стола тогда еще старшего лейтенанта милиции Калиева не довезли бы…
Рана на голове, полученная от удара кувшином с водой, когда он спустился в погреб за вредной девчонкой[2], медицинского вмешательства не потребовала. Застрявшую под правой лопаткой пулю без осложнений извлекли, второе сквозное ранение, вопреки прогнозам, не воспалилось и не нагноилось. Дело шло к выписке и переводу из медсанчасти в следственный изолятор КГБ, что в планы бывшего подполковника не входило. Сделать оттуда рывок[3] будет куда как сложнее. А то, что его переведут именно в комитетский изолятор, Калиев не сомневался. Следователь, приходивший допрашивать, сунул под нос раненому конторскую ксиву[4]. Значит, дело ведет Комитет.
Загорая на койке, Калиев старался не тратить нервы на бессмысленные переживания по поводу своего провала. Зудела, конечно, неприятной бормашиной в голове мысль о том, что его, матерого волкодава, не одну пару башмаков на земле истоптавшего, с которым боялись связываться отпетые налетчики и убийцы, переиграли какие-то ботаники-докторишки. Но недаром говорится: «И на старуху бывает проруха». От ошибок никто не застрахован. Разбор полетов и наказание виновных – это позже, на воле. А сейчас главная задача – тихо, не пыля, покинуть данное гостеприимное учреждение. Потому как снисхождения от суда с его-то послужным списком ждать глупо и светит ему вышка[5], без вариантов.
Мясницкая[6] тоже, конечно, не обычная районная больничка. Окна зарешечены, вооруженная охрана на этажах, но варианты уйти есть. Нужен только помощник из персонала. Опыт работы с агентурой помог вычислить нужного человечка. Хоть газета «Правда»[7] и уверяет, что в первом в мире социалистическом государстве наркомании нет и быть не может и что от наркомании страдают только богатые зарубежные бездельники в загнивающих капиталистических странах, опер Калиев знал другую правду. И сам несколько раз наркоманов в оперативных разработках использовал. Материал, конечно, с гнильцой, но если правильно и вовремя подойти, то для разовой комбинации вполне годится. Для далеких от криминала законопослушных граждан все наркоманы на одно лицо. А люди опытные знают, что советские любители зелья живут семьями (не путать с советской семьей). Одиночки попадаются, но крайне редко и, как правило, быстро оказываются на прозекторских столах. А в наркотических семьях жесткая иерархия и роли четко распределены. С «достоевскими», например, – теми, кто для семьи продукт
События описаны в романе Сергея Леонтьева «Взрыв».
Рывок – побег (
Конторская ксива – удостоверение сотрудника КГБ (
Вышка – высшая мера наказания (
Мясницкая – здесь медсанчасть следственного изолятора, тюремная больница (
«Правда» – советская и российская газета, основанная В. И. Лениным в 1912 году. До 1991 года – основное ежедневное печатное средство массовой информации КПСС и наиболее влиятельное издание в СССР.