Кровавые сны. Станислав Блейк
узник явно не утратил способности соображать, и это порадовало инквизитора.
– Сейчас тебе дадут немного еды и питья, – сказал Кунц. – Потом отправимся в одно место, где потребуется узнать твое мнение. Будешь у нас expertus, Иоханн. Если твоя помощь окажется полезной, а поведение в ходе расследования образцовым, то в эту камеру ты больше не вернешься. Не стану лгать, что ты получишь свободу. Твой status останется довольно-таки низким. Но ты займешь достойную комнату в этом замке, будешь поставлен на довольствие, и, со временем, возможно, станешь одним из полезных слуг Святой Инквизиции.
– Щедрое предложение, – мрачно произнес узник. – После того, как вы истребили всю мою стаю, надо обладать воистину извращенным разумом, чтобы предложить мне стать псом доминиканских палачей.
– Мы служим королю Филиппу и подчиняемся Верховному Инквизитору Испании, дону Диего Эспиносе, а также Святой Конгрегации по делам веры в Риме. Не все у нас доминиканцы, если это для тебя важно, – сказал Кунц Гакке. – Так что, идешь ужинать, или засунуть кляп тебе обратно в пасть?
Выехали затемно. Кони вначале волновались, почуяв запах оборотня, но после парома, где всем пришлось стоять рядом, ожидая переправы, привыкли. Иоханн сидел на смирном стареньком муле, которому вообще было все равно. Энрике, больной, в лихорадке, остался в замке, так что фамильяры были представлены одним флегматичным Маноло, по которому было вообще непонятно, слышит ли он разговор между святыми отцами, а, если да, то понимает ли сказанное. Отец Бертрам страдал с похмелья. В последнее время Кунц заметил, что компаньон его все реже заканчивает день вообще без выпивки. Временами казалось, что после событий в Гронингене из отца Бертрама будто бы невидимая рука извлекла стержень. Тот самый, без которого рассудок инквизитора мог не выдержать испытаний, в изобилии валившихся на служителей Святого Официума в Нижних Землях.
– Наши враги, – говорил Кунц, обращаясь к Иоханну, – представляют дело таким образом, будто бы народ имперских провинций, все его сословия, ненавидят Святую Инквизицию, чают от нее избавиться и стереть память о ней.
– А вы, стало быть, утверждаете, что это неправда, – аккуратно подстриженный и одетый оборотень производил благообразное впечатление, хотя, если присмотреться, взгляд его был совсем не добр, а в суровых чертах скрывалась, возможно, жестокость.
– Если бы это была правда, отчего тогда столько людей бегут к нам, чтобы рассказать о колдовстве, ведьмовских шабашах, случаях порчи, ереси, кровосмесительства и содомии?
– Да по той простой причине, святой отец, что рекомые рассказчики рассчитывают получить десятину от конфискованного имущества еретика. И вам это известно более чем кому-либо другому.
– И ты утверждаешь, что всего мною перечисленного списка богопротивных ересей и отклонений на деле не существует?
– Не стану спорить со специалистом, – гадко ухмыльнулся оборотень, – замечу лишь, что, если бы меня, в самом деле, интересовала