Кровавые сны. Станислав Блейк
темного цвета нашей кожи? – допытывался мальчик.
– Сейчас мне надо работать, – сказала Амброзия ван Бролин, оглядываясь. – Обещаю тебе рассказать много интересного, когда мы вернемся домой, во Флиссинген.
Но в Зеландию, до которой от Антверпена было около 20 лье, они поехали еще не скоро. Кофейня Амброзии, одна из первых в Европе, продолжала приносить доход, несмотря на то, что половина посетителей теперь говорила по-испански, по-немецки и по-итальянски. Мешки кофе, привозимые кораблями из южных морей, стоили огромных денег, поэтому позволить себе этот новый для Старого Света напиток могли только самые обеспеченные, да и то лишь в собственных дворцах и замках. Почти никто в те времена не умел молоть и варить правильный кофе, такой как подавала на улице Мэйр несравненная Амброзия ван Бролин, кофе с корицей, сахаром и кардамоном! Расположенная в центре самого большого порта Европы того времени, кофейня процветала, посещаемая знатью, банкирами, дельцами также первой в Европе расположенной рядом биржи, капитанами кораблей, посланниками, таинственными дамами под вуалью, имперскими чиновниками, прославленными художниками и музыкантами. Запах этого уютного, проникнутого атмосферой экзотических тайн, заведения остался для Феликса самым чудесным запахом его детства. Детства, которому очень скоро предстояло закончиться.
Отданный в латинскую школу, юный ван Бролин не проявил того рвения к учебе, о котором мечтал покойный отец его Якоб. Он был не слишком усидчив, и не понимал, чем так уж важна грамматика латыни, скучные тексты «Католикона», или «Наставления оратору» Квинтилиана. Арифметика и штудирование Святого Писания также не занимали его настолько, чтобы он дал себе труд превзойти в изучении этих дисциплин большинство однокашников-школяров. Откровенно тяготясь учебой, Феликс ван Бролин прилагал самые минимальные усилия, чтобы только не прослыть неуспевающим.
Днем он мечтал о далеких странах и путешествиях, но при этом никогда не видел снов о море и плавании на корабле – однажды он даже пожаловался:
– Матушка, я никогда не вижу во сне моря, но очень часто – кровь. Так много крови, но мне совсем не страшно, я будто бы даже радуюсь этому. Другие говорят, что кровь снится им в кошмарах, а в моих кошмарах почему-то всегда огонь, я пытаюсь бежать от него и не могу пошевелиться.
– Мне знакомы эти сны, – сказала Амброзия, отвлекаясь от вышивки. – В них таится опасность, которая угрожает нам обоим. Обещай никому, кроме меня, не рассказывать о кровавых снах.
В голосе женщины звучали напряжение и тревога.
– Хорошо, – кивнул Феликс. – А еще, знаешь, мама, что никто из учеников, даже те, кто старше меня на один или два года, не могут состязаться со мной в беге, и мяч я бросаю дальше любого из них?
– Это у тебя от матери, – улыбнулась Амброзия, – я ведь тоже не похожа на прочих фламандок, и, хотя никогда не состязалась с ними, представляю себе, что вряд ли хоть одна из них могла бы обогнать меня. Правда, только на короткое расстояние. Если бежать долго, я не думаю, что