Последствия хандры. Андрей Расторгуев
рученьки, глядишь, и управлюсь. Тем более, больные поговаривали, что видели меня там, где я и не был.
– Сам-то что, ни разу себя не встретил за смену? – удивлённо поднял брови Алёхин.
– Дважды в одну воду не войдёшь, Лёшенька. Данное утвержденьице верно и для времени. Я-сегодняшний всегда буду находиться там, где нипочём не появлюсь Я-вчерашний. Это незыблемый закон, который разводит нас по разные стороны, не давая сталкиваться… Правда, не представляю какое воздействие окажет на него аномалия Бармаглота…
За разговором они совершенно перестали меня замечать. Чувствуя себя если не пустым местом, то уж точно человеком-невидимкой, я встал и вышел молчком, совершенно забыв пожаловаться на жёсткую кровать и больную спину, ради чего, собственно, сюда и направлялся.
– Ну, как? – услышал, всё ещё стоя возле ординаторской.
Повернулся на голос. На придвинутой вплотную к стене кровати лежал незнакомый мужик. В пижаме наподобие моей, только более ношенной да сильно измятой. На голове повязка в форме каски полностью скрыла волосы. Один виток бинта для надёжности охватывал щетинистый подбородок. Остальное – руки, ноги – вроде бы целы.
– Чего мент? Сильно донимал? – уточнил мужик свой вопрос.
– Да ну его, – машу рукой сгоряча.
– Оборотень, – понимающе вздохнул мужик и отвернулся к стенке, подкладывая согнутую руку под голову.
– В смысле? Продажный, что ли? – решаю уточнить.
– Та не-е-е, – не поворачиваясь, лениво тянет забинтованный. – Всамделишный. Из нежити он…
Зевнув, мужик замолк, а я, переваривая свежую порцию откровений о городе и его обитателях, потопал в дальний конец коридора, где была моя койка. Понял вдруг, что на протяжении всей беседы внешность Алёхина не давала мне покоя. То-то его зубы показались чересчур острыми. И сильные пальцы с длинными ногтями, больше похожими на когти…
Только сев на свою кровать, вспомнил, зачем ходил к доктору. Ну, не возвращаться же теперь, в самом-то деле. Эх, убрать бы к чёртовой бабушке этот проклятый щит из-под матрасов. Одному-то мне вряд ли справиться.
С надеждой глянул на соседа. Тот спал. Рука у него вся в бинте от подмышки до кисти. Левая, как и у меня. Вдвоём, возможно, мы щит и вытянем. Подожду, пока проснётся.
Деревяшка подо мной слегка накренилась.
Повернув голову, обнаружил рядом с собою моего ночного визитёра. Этого, как бишь его… Чепушило, вот.
– Проблемы? – спросил тот, почёсывая бороду.
– Нет… То есть да. Помоги щит с кровати снять.
– Зачем?
– Спина болит.
– Хм, – Чепушило призадумался. – Боюсь, что Степановна не одобрит.
– Почему это?
– У тебя ж перелом? Перелом. А с такими болячками жёсткая постель полагается. Степановна в энтом деле толк знает. О пациентах заботится. И я тоже.
– Если вы все такие заботливые, сделайте, чтобы у меня спина не болела.
– Как же