Грешник. Сьерра Симоне
И чем бы там Поппи ни занималась на Манхэттене…
– Некоммерческая организация в области искусства. Ты вообще слушаешь меня, когда я говорю?
– Конечно же, нет. Так что не надо испытывать чувство вины за то, что не приезжаешь, ладно? Честно говоря, если бы я считал, что тебе пора тут появиться, я бы сам купил тебе билет. Но еще не время.
– Меня беспокоит то, что ты не сможешь признаться самому себе, когда придет время, – осторожно говорит Тайлер. – И уж тем более сказать мне.
– Что, черт возьми, это должно означать?
Молчание, и я знаю, что Тайлер обдумывает свои слова, что бесит меня еще больше.
– Не надо со мной осторожничать, – огрызаюсь я. – Просто скажи все, что ты хочешь сказать.
– Ладно, – отвечает он, и мне немного приятно слышать, что я тоже заставляю его вспылить. – Мне кажется, ты еще не смирился с тем фактом, что мама скоро умрет.
– Мелкий, все рано или поздно умрут. Или ты забыл, что значит быть священником?
– Шон, я серьезно. Знаю, ты думаешь, что все сводится к тому, чтобы иметь лучших врачей, лучшее лечение – больше денег, – но все это может ничего не изменить. Ты ведь понимаешь это? Что ты не можешь контролировать то, что произойдет в будущем?
Я не отвечаю. Не могу. Я так сильно сжимаю телефон в руке, что чувствую, как края экрана впиваются в костяшки пальцев.
– Не существует плана действий на всю жизнь или путеводителя, или некого стратегического плана, – продолжает Тайлер. – Все может идти идеально… а потом что-то происходит, и мы не в силах ничего изменить. Ты ничего не можешь изменить. Разве ты этого не понимаешь?
– Я понимаю, что ты уже поставил крест на маме и тебя, мать твою, здесь даже нет, чтобы знать, как у нее на самом деле дела.
– Испытывать злость – это нормально, – тихо говорит Тайлер. – Как и беспомощность.
– Не надо заниматься со мной этим священническим дерьмом, – шиплю я, расхаживая по залу и жалея, что его здесь нет, иначе заехал бы это умнику прямо в его гребаный рот. – Тайлер, ты не мой исповедник. Ты даже больше не священник.
– Может, и нет, – спокойно отвечает он, – но я все еще твой брат. И по-прежнему люблю тебя. И Бог все еще любит тебя.
– Тогда, мать твою, ему нужно стараться усерднее.
– Шон…
– Мне пора. Я обещал Эйдену, что позвоню.
Я вешаю трубку, прежде чем Тайлер успевает ответить. Знаю, это свинство, но он первый повел себя как мудак, приплетая сюда Бога. Бога, в которого я не верю, которого ненавижу, который дозволил одному из своих священнослужителей неоднократно причинять боль моей сестре, а потом вместо того, чтобы утешить, позволил ей затянуть петлю на ее девятнадцатилетней шее, чтобы избавиться от боли. Бога, который сейчас убивает мою мать самым медленным и бесчеловечным из возможных способов.
К черту Тайлера и к черту его Бога, я не нуждаюсь в них обоих, и мама тоже.
– Мистер Белл?
Я поднимаю глаза и вижу человека в одежде медперсонала, стоящего в дверях.
– Да? –