В памят(и/ь) фидейи. Лилия Талипова
чем признаться в проблемах с головой. Куда лучше думать, что я вижу то, что недоступно другим. Я была даже готова объяснить исчезновение вороненка чудесной силой колдовства, лишь бы не грызть себя изнутри, пытаясь привести в порядок собственные мысли.
Внезапное осознание пришло так же неожиданно, как приходит весенний снегопад: это сон. Странный своей правдоподобностью и почти физической осязаемостью, необычный своей подконтрольностью. О таких снах я лишь слышала, они редко посещают людей, но в те счастливые случаи можно ухитриться сотворить все что угодно. Как писали в интернете, они возникают сами собой, объясняются повышенной частотностью и амплитудой волн головного мозга, но в сознании людей рассказы счастливчиков остаются не более, чем вымыслами.
Так или иначе, я полагала, мне повезло. Натужилась посильнее, старательно воображая рядом с Клеменс жирафа (на большее не хватило фантазии), но ничего не вышло. Потом попыталась слепить более курьезное выражение лица самой Клеменс, но та не поддавалась. Осознанный сон оказался совсем неподконтрольным.
– Надеюсь, ты закончила дурачиться, потому что…
Внезапный голос оборвал ее на полуслове, не дав завершить мысль:
– Элисон, – меня кто-то звал, но я не могла определить кто и откуда.
– Ты скоро проснешься, поэтому времени у нас мало, так что пока запомни одно… – встревоженно добавила Клеменс.
– Элисон, – не унимался голос.
– Не доверяй никому. Не оставайся одна. Никуда не ходи с незнакомцами. Берегись итейе.
– Элисон! – Асли трясла меня за плечи так, что стало подташнивать.
– Хва-атит, – прохныкала, обращаясь не то к ней, не то к Клеменс.
Прикроватная лампа, тусклый свет которой заливал спальню вечерним уютом, нещадно полосовала глаза наживую, отчего те сохли, а скоро и заслезились.
– Уже вечер, а ты все еще спишь! – сетовала Асли.
Замотанное вокруг ее головы полотенце забавно дернулось, но Асли успела его перехватить. Всегда ненавидела просыпаться по вечерам – понятия не имела, чем себя занять, день казался поделенным надвое, оставался нелепый кусок времени, до того, как ночь раскинется по городу (я не из тех, кто испытывает, прилив вдохновения по вечерам. Мое время – утро), накатывала тревога, а в довесок потом я не могла уснуть ночью.
Глаза с трудом разлеплялись: я хотела остаться в том сне. Хотела, чтобы Клеменс еще рассказала, какая я необычная, а я бы, как истинный герой, отнекивалась: «Вы ошиблись. Я не волшебник. Просто не могу им быть. Я ведь Гарри. Только Гарри». Но реальность сокрушительной серостью ворвалась в мое сознание и скинула флер волшебства.
– Ага, – я глубоко зевнула. – Мы прилетели пару часов назад.
– Как бы не так, kızım. Ты проспала целые сутки. – Асли развалилась рядом и пристально посмотрела на свои ногти.
Целые сутки ощущались совсем не как сутки. Я ужасно хотела спать, чувствовала себя так, будто по мне все это время кто-то танцевал, либо проехался